Родители Вероники продали все, что только можно, набрали долгов. Так делают многие семьи, и жертва не всегда ведет к успеху. Но этой семье повезло: Вероника выкарабкалась.
После всего пережитого желание стать врачом должно было вернуться, чтобы помогать другим людям, однако Вероника этого больше не хотела. Она осознала, что один врач, каким бы талантливым он ни был, редко может принципиально повлиять на ситуацию. Нужны клиники, лекарства, хорошие бригады, обмен опытом. А в сердце всего этого скрыты деньги.
– Я должна была стать тем, кто зарабатывает деньги. Это – главный путь к большим переменам для такого человека, как я. Доктором я была бы сентиментальным и нерешительным, это обуза для страдающих пациентов. Но я готова была давать деньги, чтобы другие не чувствовали такого отчаяния, с которым столкнулась я. К тому же я помнила о долге перед моими родителями. Из-за того, что произошло со мной, кардинально изменилась их жизнь. Я должна была это исправить.
Никто не воспринял ее планы всерьез, даже мать, но Веронике было все равно. Болезнь научила ее быть уверенной и полагаться на свои силы. Она занялась компьютерным программированием – сначала просто чтобы понять, есть ли у нее способности к этому. Но когда стало получаться, и получаться хорошо, Вероника сосредоточилась на образовании, а параллельно работала, чтобы все оплачивать самостоятельно.
Девушек-программистов тогда было немного, успешных – и вовсе единицы. Лишь с годами соотношение мужчин и женщин в этой сфере стало выравниваться. Но Вероника выделялась даже при возросшей конкуренции, проснулся талант, о котором она без болезни даже не узнала бы.
Деньги полились рекой. В семье, глубоко погрязшей в долгах, о таком даже и не мечтали. Вероника, как и обещала, сумела все исправить.
– Это тоже был ценный урок о важности денег. Да, они дают очень большие возможности. Но при этом сами по себе они – не культ. Если у тебя есть разум и здоровое тело, ты их всегда заработаешь. Так что главная ценность – разум и тело. Это ведь, по сути, все, что у нас есть своего, принадлежащего только нам, от рождения до смерти. Остальное приобретается и изменяется.
Своей цели Вероника достигла: она стала помогать многочисленным фондам, а иногда просто приходила в больницу, консультировалась с врачами и анонимно перечисляла деньги людям, наиболее остро нуждающимся в лечении.
– Я не из тех, кто помогает только детям. Безусловно, деток жалко, и ты никогда не можешь понять, за что им это. Но сейчас обстоятельства сложились так, что детям всевозможные фонды помогают чаще, чем взрослым. А что делать, если ты совершеннолетний? Тебе двадцать лет, ты веришь, что жизнь только началась – а по тебе уже звонит колокол? Это невозможно принять. Ты хочешь жить, ты хочешь помощи, но мало кто готов тебе ее предоставить. Я старалась это исправить по мере сил.
Вероника рассказывала обо всем в привычной ей спокойной манере, без боли, даже скрытой. Чувствовалось, что с ее стороны это не хвастовство своими достижениями. Она даже не считала их предметом для гордости! Просто она о многом думала и теперь рассказывала, каким стал для нее мир.
При этом, помогая другим, она не забывала и о себе. В годы, последовавшие после болезни, она получила больше знаний, чем за всю предыдущую жизнь. Она ходила в университеты, на курсы, общалась с людьми, достигшими успеха в разных сферах. Она старалась жить полной жизнью.
– Ты не знаешь, когда для тебя все закончится. Мысль, в общем-то, не новая, но, когда тебе об этом твердят другие, как-то не цепляет, согласись. А тут я это не умом поняла, а почувствовала. Вот моя жизнь, и она может вдруг прерваться. Когда это будет происходить, станет неважным, сколько у меня денег в банке, столько бриллиантов и какой крутой смартфон. Все это не нужно на больничной койке! А нужны воспоминания, добрые, с близкими… Ты просматриваешь их снова и снова, и они дают тебе сил. Я старалась получить как можно больше воспоминаний. У меня есть отдельный счет на случай, если болезнь вдруг вернется. Это не значит, что я ее жду. Я вообще не верю, что такого нужно бояться: тысячи совершенно здоровых людей умирают по разным причинам каждый день. Всего бояться нельзя! Я просто обеспечила тот минимум, который считаю нужным: запас для себя и для родителей. Остальное я превращаю в помощь другим и свои собственные воспоминания. Я тебе говорила, почему я пришла на этот проект… Новый опыт и возможность помочь кому-то – две вещи, которые меня привлекают, здесь хорошо объединены.
– Теперь понять это проще, – признала Алиса.
Она не претендовала на полное понимание опыта Вероники, такое действительно можно только пережить. Да и жалеть ее Алиса не спешила: перед ней сидела красивая, сильная и успешная женщина. Алиса просто слушала ее, узнавала о том, с чем ей не хотелось бы столкнуться никогда.
Один вопрос крутился у нее в голове, возвращался снова и снова. Хотелось его задать – а нельзя было. Она боялась обидеть Веронику или показаться примитивной в своем любопытстве.
Ее спутница очень быстро заметила сомнения Алисы.
– А я знаю это выражение лица, – хитро подмигнула она. – Многие спрашивают… Почему я одна? Почему замуж не вышла, детей не нарожала?
– Это логичный вопрос. Я сейчас с болезнью это не связываю! Просто ты красивая, умная… Это вроде как то, чего хотят мужчины, если верить львиной доле социальных опросов.
– Социальным опросам, конечно, виднее. Даже если они правы, я… Я эгоистка. То, чего хочу я, для меня гораздо важнее, чем то, чего хотят участники опроса. Но эгоистка я неприхотливая: мне нужно просто быть счастливой. Иными словами, мужчина в моей жизни должен играть активно положительную роль. Если моя жизнь с ним становится хуже, он мне не нужен. Если она остается неизменной и просто появляется новый вид досуга, он мне тоже не нужен. Мужчина – это источник счастья, а не аксессуар, я вижу свое будущее только так.
– Тоже верно, – кивнула Алиса.
– О нет, это ужасная позиция! Такая категоричность – прямой путь к одиночеству, потому что не от тебя зависит, встретишь ты мужчину, способного сделать тебя счастливой, или нет. Если не встретишь, будь готова принять одиночество. Это только на словах просто. Мне тридцать один год, я одна, и я осознаю, что, может, всегда буду одна. Сейчас это меня не гнетет. Но если я пойму, что становлюсь несчастна от одиночества, я приму ухаживания очередного кавалера, – они время от времени появляются, – и постараюсь адаптироваться под него. Я ни от чего не зарекаюсь, но пока – так. Кстати, не все, в отличие от тебя, понимают, что моя личная жизнь не должна быть связана с болезнью.
– В смысле?
– Бесцеремонность некоторых людей просто поражает, – вздохнула Вероника. – Я до сих пор помню свой разговор с одной из санитарок в больнице… Это было на первом этапе лечения, когда ничего толком не помогало, и я впервые столкнулась с депрессией. Она сказала мне, что я должна поторопиться и родить, чтобы, когда я умру, моим родителям было не так грустно. Когда я умру – как будто это уже решенный вопрос! Согласись, не та вещь, которую ты хочешь услышать в такой момент.
