Вероника почувствовала, как озноб пробегает по коже, хотя было совсем не холодно – наоборот, в лишенной ветра пещере воздух оставался горячим и тяжелым. Она смотрела на эту картину, надеясь, что ей мерещится, и знала, что все реально. Этот зал заканчивался тупиком, другого выхода из него просто не было, и ей следовало бы развернуться и искать новый путь. Она же не могла оторвать глаз от подземного кладбища.
Судя по комплекции, одежде и остаткам волос, в большинстве своем это были женщины. Одеты очень бедно, в какое-то тряпье, и дело тут совсем не в разрушительном влиянии времени. У некоторых были сломаны кости. На многих телах сохранились остатки кожи, и они чем-то напоминали мумии. Вероника понимала, что это нелогично, но в ее душе нарастал ужас от ожидания, что они вот-вот двинутся.
Пол в этом зале был покрыт слоем землистой пыли, и именно она указывала, что недавно здесь кто-то был. Не сегодня так точно, потому что на следах успела осесть новая пыль, но этот слой отличался по высоте от основного. Судя по размеру следов, здесь побывала женщина. Неужели Инна? Или та, которую китаец упоминал – Вероника не запомнила ее имя. Она прошла по следам и оказалась перед одним из истлевших трупов. Кожа на сухом лице треснула в районе щек, челюсть была повреждена, и Вероника сразу поняла, что здесь происходило.
Казалось бы: какое ей дело? Она могла развернуться и уйти, продолжить поиск выхода. Однако Вероника понимала, что это было бы неразумно. Неизвестно, кто победит, Север или Гань. Если она найдет то, что нужно китайцу, она сможет помочь своим спутникам.
Преодолев страх и брезгливость, Вероника попыталась открыть рот мумии. Она уже пожалела, что надела перчатки без пальцев, удобные для спуска, и теперь ей приходилось чувствовать живой кожей мертвую, сухую, словно пергамент.
Челюсть поддалась легко, потому что открывалась не первый раз. Тому, кто делал это изначально, пришлось приложить намного больше сил. Сделано все было настолько неаккуратно, что порвались мышцы и треснула кость.
Но для чего это делалось, стало понятно сразу. Во рту мертвой женщины Вероника обнаружила небольшой предмет, завернутый в тонкий шелковый платок. Развернув материю, она увидела прямоугольную карту памяти из серебристого металла.
Все совпадало. Именно это разыскивал здесь Гань Ийнгджи, а вовсе не карту сокровищ. Что записано на этой карте, Вероника не знала, да и не хотела знать. Она торопливо убрала свою находку в рюкзак и собралась уходить, когда услышала голос из темноты.
– Вероника! Алиса!
Она узнала его сразу и обрадовалась. Жив все-таки и не ранен, раз пришел за ними! Ей стало стыдно за то, что она сомневалась в нем, ей следовало верить сразу.
– Я здесь! – крикнула она. – Север!
Он уже был в коридоре, который вел к ней, и свернуть в сторону не мог. Скоро Вероника увидела его и поняла, что бой дался ему не так легко, как она надеялась. Он снял куртку, и стало видно, что рукав джемпера под ней полностью пропитан кровью. Это не замедляло Севера и точно не могло его остановить, но его кожа уже начинала приобретать нездоровый оттенок. Из-за постоянного движения рана не смогла закрыться, и кровь продолжала капать на каменный пол.
Понятно, что он сейчас в состоянии аффекта и не чувствует боли. Но из-за этого от рискует умереть от сущей мелочи!
Он увидел ее издалека благодаря фонарику, который она держала в руках.
– Вероника! – Его радость была искренней, и это льстило.
Она подалась вперед, и он несколько смутился, думая, что она хочет обнять его. Но Вероника лишь поддержала его, помогая сесть на ближайший камень.
– Зачем? – изумился Север. – Я в порядке! Где Алиса?
– Мы с ней разминулись.
– Тогда нужно найти ее!
– Я знаю. Но сначала займемся твоей раной.
– Это не рана, а царапина, ничего мне не будет!
Он попытался встать, но Вероника задержала его. Он был сильнее ее, даже после всего, через что он прошел, он мог был легко оттолкнуть Веронику, если бы захотел. И все же Север эту силу не использовал, он предпочел подчиниться, хотя вид сохранял возмущенный.
– Зачем?!
– Поверь мне, так надо, – объяснила Вероника. – Будет гораздо хуже, если ты потеряешь сознание! Я все сделаю быстро. Зашить в таких условиях не получится, но я должна обработать рану и остановить кровь. Пуля внутри?
– Нет, говорю же, это ерунда!
– Не ерунда. Сними свитер, я рукав так высоко не закатаю.
Пока он готовился, Вероника достала из рюкзака аптечку. Как она радовалась сейчас, что не выгрузила эту небольшую коробочку, не сочла лишним грузом! Здесь было все необходимое как раз для открытых ран – от дезинфицирующего средства до эластичного бинта.
Рана, оставленная пулей, была не слишком глубокой, но с рваным краем. Хирургу придется подрезать кожу, а Веронике пока требовалось хотя бы очистить ее, потому что из-за беспечности Севера туда набились кусочки ткани и пыль.
Он и сам уже понял, что она поступает правильно. Север больше не возражал, сидел, чуть горбясь, ждал, пока она закончит. На нее он не смотрел, и Вероника понятия не имела, о чем он сейчас думает.
– Прости, что так получилось, – тихо сказала она.
– Что именно? – удивился Север.
– Ну, я и Алиса вроде как втянули тебя в эту историю…
– А вас втянул Тимур. Но меня никто никуда не втягивал, я сам пришел сюда, зная, что могут быть неприятности. Если уж на то пошло, может, от меня и все проблемы! – засмеялся он. Веселья в этом смехе не было. – У меня с кармой всегда загвоздки были.
Вероника, только приступившая к очистке раны, замерла, пытаясь понять, о чем он. Может?…
Север не заставил ее гадать, он продолжил:
– Ты извини, что я весь проект на тебя зверем смотрел, да еще и хамил.
– Я не обиделась, даже не заметила этого! – заверила его Вероника.
– Да я не со зла, честно. Я и сам не понимал почему. Сначала понял, потом этот вариант отмел, потому что посчитал, что это на меня не похоже. Но первый вариант – всегда верный. За это и извиняюсь… Ты ведь мне ничего не сделала, а вся твоя вина в том, что ты мне одного человека напоминаешь… Из прошлого.
– Кого же? – еле слышно произнесла Вероника, не сводя глаз с раны. Она практически кожей чувствовала, что он смотрит на нее. Еще бы, ведь он говорит о чем-то важном для него! Вероника не любила такие моменты, они делали ее уязвимой. Она не просила о таком доверии.
– Единственную девушку, которую я любил… Это давно было. Я мальчишкой был, она совсем молоденькая, девчонка. Дети оба. Мы встретились и как-то очень быстро сошлись, это был как раз тот период, когда ты только-только перестаешь думать о простой дружбе. Я до сих пор помню, как ее звали… Мария Крестовская. Красиво, да? Так солидно, и сама она была такая аристократичная, что я никогда не звал ее Маша. Только – моя Мария. Мне, пацану, это очень нравилось… Тебя не напрягает, что я тут ерунду болтаю?
