– Его Филиппом звали?
– А ты думал, в паспорте «Большой Ух» записано? – недовольно проворчала она.
– Ты не боялась, что брат начнет купать Марата в фанатской любви?
– Ты как маленький, честное слово. На это и был расчет. Не мой – Марата. Я спросила, можно ли мне пристроить Филиппа, тот за это ухватился клещами. Сказал, даже нужно. Намекнул на то, что пиар ему не помешает.
В кухню ввалились люди с подносами, быстро наставили на них контейнеры и удалились. Карину и Эда как будто не заметили.
– Почему ты заманила меня вчера? – спросил Чаплин, взяв у нее кружку и ради интереса сделав глоток. Как он и предполагал, вкус у недорогого, теплого, налитого в неподходящую емкость вина был неприятным.
– Я выбрала первого попавшегося симпатичного мужчину. На твоем месте мог оказаться другой. Когда мне плохо, я хочу секса. Он меня отвлекает. Можно сказать, что я трахаюсь, чтобы не сойти с ума.
– Ты вела себя не как человек, которому плохо.
– Ты еще слишком молод, – заявила Карина, – чтобы видеть внутреннюю боль…
– Как будто с Аксакалом Джумаевым разговариваю, – досадливо протянул Эд. – Ты не хватилась Филиппа в тот день, когда он умер? Его же нашли только на следующий.
– Мы же не Аня с Таней. У него своя жизнь, у меня своя. Мы часто виделись лишь потому, что мне постоянно приходилось выручать его. Звонил отец, я ехала, помогала… Когда я пристроила Филиппа на работу, сказала папе, все, с меня хватит. Это последняя услуга. Поэтому, отработав, поехала домой. Правда, позвонила брату. Но он не взял трубку, и я переключилась…
– Как мама Филиппа?
– Плохо. Рыдает постоянно.
– А ты?
– Я нет. Разучилась плакать давным-давно. Теперь я либо пью, – Карина подняла кружку, – либо занимаюсь сексом.
– Кто мог убить твоего брата?
– Никто. Он просто сожрал что-то на улице.
– В смысле?
– У меня была собака. Породы кавалер-чарльз. Красивая, ласковая, но тупая… Я давала ей дорогие корма, прививала, мыла гипоаллергенным шампунем, а она однажды сорвалась с поводка, слопала какую-то гнилую кость у бака и сдохла.
– Твой брат питался на помойках? – ужаснулся Чаплин.
– Нет, но в рот тащил все что угодно. Он не был брезгливым. Мог за кем-то подъесть, попить из стакана, который предназначался другому. А уж когда нервничал, то даже не замечал, что хватает.
– То есть он умер по ошибке?
Карина пожала плечами и уткнулась в свою клетчатую чашку.
– Пойду покушаю, – сказал Эд. – Мне сообщили, что сегодня на обед будет фирменная лазанья.
– Приятного аппетита.
– Спасибо. – Эд сделал несколько шагов в сторону двери, но притормозил и обернулся. – Мы еще встретимся?
– Конечно. Я же ваш повар.
– А вне работы?
– Не думаю, что стоит, – покачала головой Карина.
Чаплин ожидал именно этого ответа. Поэтому бодро помахал барышне ручкой и поспешил на обед. Какой бы странной ни была Карина, но готовила она отменно.
Глава 6
Женя звонил Кукусе уже в пятый раз. И это только за сегодня. Данила не отвечал!
В принципе в этом не было ничего странного, а тем более страшного. Кукуся мог не брать трубку по неделям, а потом объявлялся как ни в чем не бывало. Но Жене хотелось узнать, понравились ли его стихи издателю. И чем скорее, тем лучше, ведь он уже сказал Татьяне о том, что надеется на скорую публикацию.
Было время обеда. Все члены съемочной группы с аппетитом уплетали салат и лазанью. Женя бывал на многих съемках, но так хорошо еще нигде не кормили. Он ел и поглядывал на Татьяну. Они с сестрой сидели на «своем» диване с Нурланом и Абзалом. Им тоже принесли еду и столик, на который всю еду и поставили. Джумаев же с племянником от обеда отказались.
Таня, почувствовав Женин взгляд, обернулась. Он улыбнулся ей. Она ответила тем же.
«Какая же она невероятная, – подумал Же-ня. – Не просто чистая и светлая, а по-настоящему красивая. У нее тонкие черты лица, нежный румянец, мягкие, чуть волнистые волосы… Сестра – ее противоположность. Все твердят, что они похожи, но это не так: у Ани нос крупнее, губы тоньше, выпирают скулы и подбородок, она выглядит старше и злее. Последнее неудивительно, поскольку она настоящая ведьма…»
Женя невзлюбил Аню с первого взгляда. Еще до того, как она начала на него фыркать. Женщины с недобрыми лицами вызывали у него отторжение. Даже больше, чем красотки, похожие на кукол из секс-шопов. Когда он поделился этим с Кукусей, тот засмеялся:
– Ты просто их боишься.
– Кого именно?
– И тех, и других. Первые твои яички раздавят двумя пальчиками, а вторые к ним даже прикасаться не захотят, ты им неинтересен, а это сильный удар по самолюбию…
В общем-то Данила был прав. Женя одинаково боялся быть порабощенным и отвергнутым. Поэтому все еще ходил в холостяках. Но не это самое печальное, а то, что у него ни разу не было полноценных отношений. В школе он встречался с девочкой. Милой, скромной, музыкально одаренной – она прекрасно пела, играла на гитаре и домре. С девятого по одиннадцатый класс они ходили за ручку и даже целовались. На выпускном балу собирались сделать ЭТО, но барышня сильно захмелела с фужера шампанского, разбавленного водкой (над ней подшутил одноклассник, влил в шипучку беленькой, чтобы получился убойный коктейль), и Женя решил, что будет некрасиво пользоваться ее состоянием. Или, как сказал Кукуся, снова сдрейфил.
Они потерялись сразу после школы. «Невеста» уехала в Питер, поступила там в консерваторию, которую бросила ради карьеры поп-певички – Женя видел ее на телеэкране с одним клипом и был несказанно удивлен преображением милой скромной девочки в агрессивно-вульгарную женщину.
Учился Бородин на филологическом. Казалось бы, оказался в малине. Девушек восемьдесят процентов и почти все питают тягу к литературе, интересуются искусством. Некоторые Жене нравились, кому-то нравился он, но чтобы взаимно… Такого не случалось.
На последнем курсе к нему прониклась преподавательница философии. Женщина красивая, модная, но много курящая (от нее за километр несло ментоловыми сигаретами) и годящаяся Бородину в матери. С ней он потерял невинность. И предавался радостям секса полгода, пока не начал испытывать отвращение к самому себе. Он же не животное, чтобы совокупляться без чувств…
Расстался. Первое время страдал от нехватки секса, к которому привык. Но смог с собою справиться. Нашел отвлечение в работе – его как раз дядя на киностудию пристроил.
Кроме девочки и очень зрелой женщины, у Жени была еще одна пассия. Не невинная и не потасканная, обычная разведенка примерно одного с ним возраста. Но и с ней не получилось построить полноценных отношений, в которых присутствовали бы и романтика, и секс. А все потому, что Женя оказался клином, должным вышибить другой. Дамочка с его помощью пыталась забыть своего мужа. И все было как будто не взаправду: и романтика, и секс.
