– А обычно неверной.
Карина промолчала.
Тарантино рывком поднялся.
– Никуда не убегайте, вас могут еще раз допросить мои коллеги, – сказал он и собрался уходить, но Карина его остановила вопросом:
– Вы верите в жизнь после смерти?
– Не задумывался над этим.
– Задумайтесь сейчас.
Костя закатил глаза, чтобы изобразить работу ума, и выдал:
– Да, верю.
– А я нет. Поэтому увольняюсь. Лучше быть безработной, чем мертвой. – Карина вскочила на ноги. – Пойду собирать свои ножи. Нужно валить отсюда, пока убийца-психопат не засунул в обойму третий патрон.
– Лучше бы вы в рай верили, чем в маньяков, – крикнул вслед торопливо шагающей Карине Марченко.
– Повторюсь: самая абсурдная версия оказывается правильной, – откликнулась она перед тем, как скрыться из виду.
Тарантино нахмурил свой высокий лоб. Затем потеребил нижнюю губу. Куснул палец…
В общем, серьезно подумал и решил, что маньяки хоть и существуют, но орудуют, как правило, в фильмах жанра хоррор, сериалах типа «Мыслить как преступник», «Декстер» и детективных романах, а в реальности убийцами оказываются самые обычные люди, без особых талантов, но с мотивами. И ему, майору Марченко, нужно понять, кто их имеет…
Дальше будет легче.
Глава 8
Такой Таня свою сестру еще не видела…
Любой другой, взбешенной, злой, ненавидящей, готовой растерзать… Хмурой, подавленной, печальной, сжатой в комок…
Но не раздавленной!
– Заварить тебе чаю? – спросила Таня. Аня покачала головой. – Может, желаешь виски? Мы можем заказать доставку.
– Ничего не хочу.
– А я бы выпила.
Они сидели в кухне. Аня тупо смотрела в стену, Таня рыхлила цветы. Ей нужно было чем-то заняться.
– Мне очень жаль Абзала, – сказала она. – До сих пор не верится, что его нет. Такой молодой, сильный, красивый… Ему бы жить и жить.
– Я тебе не верю, – тускло проговорила Аня.
Татьяна ошарашенно посмотрела на сестру. Такого она не слышала от нее…
Они верили друг другу безгранично на протяжении всех лет!
– Я никогда тебя не обманывала, ты же знаешь, – воскликнула Таня.
– И вот решила начать?
– Зачем ты говоришь такое? Чтобы обидеть меня? Если тебе станет от этого легче, обижай, но не так… Подобные заявления меня ранят в самое сердце.
– Признайся, что испытала облегчение, когда Абзала не стало. Не радость или торжество, ты же не монстр… – Сказав это, Аня задумалась. Как будто пыталась понять, правильно ли она выразила свою мысль. – Да, именно облегчение ты испытала, поняв, что у твоего чуда в листьях больше нет конкурента. Я потеряла своего принца. Остался только твой.
– Это чудовищно несправедливое обвинение.
– Да брось ты святошу из себя корчить, – раздраженно проговорила сестра и сморщилась так, будто ей в рот попал душистый перец. Аня его терпеть не могла. Ее начинало тошнить от одного его запаха. – Если б отравился твой Евгений, я не расстроилась бы.
– Я – не ты, – сказала Таня, из последних сил сдерживалась.
– Ты – я, – не согласилась с ней сестра. – Мы отражение друг друга. Это тебе только кажется, что мы разные. Впрочем, не только тебе – всем… А я знаю, что мы думаем и чувствуем одинаково. Просто ты слишком труслива, чтобы признать себя не очень хорошим человеком, поэтому строишь из себя паиньку, зная, что твоя сестра возьмет на себя все бремя ответственности за дурные мысли или поступки. Если б не ты, я не была бы такой дрянной. Мы разделили бы пороки поровну. Но ты всю жизнь изображаешь из себя ангела, чистого, безгрешного, эфемерного, обрекая меня на роль беса. Ты так же, как и я, хотела кидаться игрушками и кусать медсестер, когда мы были маленькими. Но ты сдерживалась, потому что так себя не ведут хорошие девочки. А я видела, как тебе тяжело, и брала все на себя. Я буйствовала за нас двоих. А потом выслушивала твои нравоучения, хотя знала, что ты получала большее удовольствие, чем я, поскольку таскала каштаны из огня чужими руками.
Татьяна решила прекратить этот диалог. Да, она могла многое сказать в свое оправдание, но…
Все эти слова были бы немного фальшивы?
Что, если Аня права, и Таня была такой позитивной только потому, что весь негатив брала на себя сестра?
Как более сильная, она защищала близняшку.
– Ты все еще хочешь выпить? – спросила Аня.
– Да.
– Тогда давай закажем виски.
– Или сходим в супермаркет, он в двадцати метрах.
– Сейчас там очень много людей. Вечер, все возвратились с работы и идут покупать продукты к ужину.
– Плевать. Пусть таращатся.
– Нет, я никуда не пойду, – отказалась Аня. – Не сегодня…
– А сейчас ты ничего не хочешь сказать о том, что беру на себя я? – спросила Татьяна, закончив рыхлить цветы и впервые за вечер взглянув сестре в глаза. – Ты трусиха. Окружающий мир тебя пугает до жути. Ты прячешь свой страх за агрессией или презрением. Бунтуешь ты только тогда, когда находишься в зоне комфорта. Срываешься на врачей, социальных работников, соседок. Еще любишь ругаться по телефону и оставлять нелестные отзывы в интернете. Ты готова пойти на новый контакт, но только в том случае, если уверена в том, что к тебе, то есть к нам, будет особое отношение. Поэтому ты согласилась бы на секс с извращенцем и на ура восприняла то, что с нами хотят познакомиться писатель и режиссер. Я же готова существовать в обыденном мире. Ходить в магазин, когда вздумается, ездить на метро, чтобы попасть на выставку, посетить пасхальное богослужение. Будь моя воля, я каталась бы на роликах и велосипеде по нашему парку, участвовала в конкурсах, которые на летней веранде устраивают по выходным… Однако я ничего этого не делаю из-за тебя. Но мы, по крайней мере, хоть куда-то выходим. Да, на прогулку, как правило, в темное время суток, а если посещаем театр, то сидим в отдельной ложе, но если бы не я, ты превратилась бы в затворницу. Я делюсь с тобой своей смелостью, хотя ее мне одной едва хватает.
– А может, нам никто и не нужен? – спросила Аня.
– В каком смысле?
– Есть легенда о половинках, ищущих друг друга во вселенной.
– Если ты о мифологическом существе, которое разделил Зевс ударом молнии, то оно было двуполым.
– Пол значения не имеет. Тем более в наше прогрессивное время. Мы с тобой две половинки единого целого. Идеальное существо, которому даже боги завидовали.
– К чему ты ведешь?
– Избавься от чуда в листьях. Пусть живет своей жизнью. Он нарушает нашу гармонию. То же самое сделал бы и Абзал, но его уже нет.
