В тюрьме Нурлана чуть не убили. Он не прогнулся под авторитетного рецидивиста, и за это его наказали. Не просто избили, а скинули в строительную яму – на территории зоны силами заключенных возводился новый корпус – и закидали землей. Слой ее оказался не толстым, это и спасло Джумаева. А еще боль! Во всем его истерзанном теле. Нурлан специально резко поворачивался, щипал себя, бился головой о дно ямы, чтобы не впасть в блаженное беспамятство.
Его нашли охранники и перенесли в больничку. Врач, осмотрев заключенного, сказал: «Не жилец». Но Нурлан боролся. И боль ему в этом помогала.
С тех пор она стала его вечной спутницей. Поэтому, когда Джумаев проснулся, а она нет… он испытал тревогу. Что-то не так, понял он, но паниковать не стал. Когда через день боль не вернулась, он поделился своей тревогой с племянником. «Волшебные пилюли действуют!» – радостно вскричал он. Нурлан готов был поверить в живительную силу экспериментального лекарства, если бы не постоянная слабость. Он валился с ног через несколько часов после пробуждения. Племянник успокаивал, говорил, что это нормальная реакция организма на препарат, и велел ждать момента, когда он адаптируется. Но Нурлан чувствовал, что угасает. Преодоление боли давалось ему легче, чем борьба с недомоганием, похожим на угасание.
За день до того, как начались съемки «Сиамских», Нурлан заметил, как племянник тайком что-то добавляет в его чай. Пить его не стал, перелил в баночку. Отвез ее в лабораторию. А заодно чудо-пилюли. Оказалось, в чае токсичные вещества, а чудо-пилюли – мощнейшее обезболивающее. Вывод был один: племянник травит дядю, но чтоб тот не чувствовал, как гибнут его внутренности, пичкал его анальгетиками.
После этого Нурлан перестал пить их, как и любые напитки, приготовленные Абзалом. Он водил племянника за нос, наблюдая за ним, как притворяющийся спящим кот за обнаглевшим и подкравшимся слишком близко мышонком. И улыбался сквозь слезы, когда тот выказывал признаки беспокойства из-за того, что Нурлану не становится хуже. Чтобы подбросить масла в огонь, сообщил о продаже бизнеса…
Джумаев давно понял, что Абзал бездарен. Да, он невероятно умен, хорошо образован, но у него нет особого таланта. Как исполнитель он неплох. Но руководителя из него не выйдет. Нурлан постоянно подчищал за ним, но так, чтоб мальчик не страдал. Пусть лучше считает дядю самодуром, чем себя неудачником. Но Абзал сам сделал правильные выводы: ни о каком свободном плавании не может быть и речи. Он не построит не то что империи, крепкой деревеньки. Значит, нужно держаться за дядин бизнес. И наследовать его, а не просто деньги. Они что? Пыль. Принесут они, конечно, радость, но хочется быть важным человеком, боссом. А не обычным прожигателем жизни.
…От этих мыслей Нурлана отвлек звонок в дверь. Пришлось ставить чашку со свежезаваренным чаем на стол и идти открывать.
Увидев на пороге майора Марченко, Нурлан удивился.
– Как вы узнали, где меня найти? – спросил он, забыв поздороваться.
– В больнице сообщили, что вы выписались. Могу я войти?
– Валяйте.
Нурлан посторонился, давая дорогу Константину.
– Как у вас уютно, – отметил он, осмотревшись. – Сами декор выбирали?
– Нет, я купил квартиру уже с ремонтом и мебелью. Но выбрал именно эту, потому что мне она показалась уютной.
– Как вы себя чувствуете?
– Сносно. Зеленый чай любите?
– Мне все равно, какой пить, а от горячего напитка не откажусь – на улице резко похолодало.
– Проходите в гостиную, я принесу.
– Давайте я помогу.
– С двумя чашками я справлюсь, – проворчал Нурлан.
– Но у вас приступ был…
– У меня много чего было, а я все еще жив и относительно бодр.
– Мой коллега называет вас ниндзей. Говорит, что вы настоящий борец со смертью.
Джумаев усмехнулся. Точное сравнение. Он выиграл не один бой с этой всесильной старушкой и не собирается сдаваться, хоть сил почти не осталось.
Разлив чай, Нурлан вспомнил о халве. Он купил несколько ее видов по пути домой. Точнее, не он сам, а водитель, которому это было поручено. Решив не пренебрегать законами гостеприимства, Джумаев выложил угощение на блюдо, водрузил его на передвижной столик, на него же поставил чашки и покатил в гостиную.
Марченко ждал его на диване. С интересом смотрел «Рэмбо» и грыз гренку.
– Извините, не удержался, так вкусно пахла, – сконфузился он, когда его застукал хозяин квартиры.
– Ешьте, не жалко. И в аджику окуните для остроты.
– Спасибо. – Константин взял еще одну гренку. – Я забыл сегодня поесть, и вот только что желудок об этом мне напомнил. – Утопив кусок поджаренного хлеба в аджике, майор отправил его в рот. Великолепно!
– Расследование в разгаре?
– Работаем, да.
– Раз вы тут, значит, обнаружились какие-то новые факты?
– Узнаете? – Марченко достал из сумки пакет, в котором лежали ключи на брелоке.
– Можно? – Нурлан раскрыл ладонь, и опер положил на нее пакет. – Это ключи Абзала. Где вы их нашли?
– В диване, на котором вы сидели вчера. Они, по всей видимости, вылетели из его кармана, упали между сиденьем и подлокотником и опустились в днище.
– Он любил с ними играть.
– В бутылочке яд.
– Который его убил?
– Нет, который медленно убивал вас.
И остро посмотрел на Нурлана. Тот решил не отпираться:
– Да, племянник меня травил. И я узнал об этом неделю назад.
– Неделю назад? – не поверил ушам Марченко.
– Даже чуть больше.
– И не только не заявили на него, но даже не выгнали? Это что, безграничная доброта или, наоборот, вероломство?
– Ни то, ни другое. Скорее, любопытство. Мне было интересно, на что готов пойти мой племянник, чтобы свести меня в могилу.
– Вы рисковали.
– Мы, ниндзя, такие, – сощурил глаза хозяин квартиры. – Угощайтесь халвой. Мне лично особенно понравилась фисташковая.
Марченко не только не взял халву, он и гренку отбросил. Прямо на столик с инкрустацией!
– Абзал был вашим самым близким человеком на протяжении последних лет. Он заменил вам сына. А вы сейчас так легко говорите о том, что оставили его возле себя только из любопытства?
– Мне ясен ход ваших мыслей, молодой человек, – проговорил Нурлан, подобрав гренку и положив ее на бумажную салфетку. – Вы не можете представить, как это – разочаровываться в тех, кого любишь, на кого полагаешься, и не сходить при этом с ума…
– Разочаровываться? – воскликнул Константин. – Это не то слово, которое я бы употребил!
– Хорошо, сформулируйте по-своему.
– Был у меня друг. Мы с ним учились в универе. Я пять лет считал его своим корешем, пока он не выболтал на пьянке мои сокровенные секреты. Тут я в нем разочаровался! Но если бы тот, кого я пригрел на груди своей, змеенышем оказался… Я бы сказал – хочу, чтоб он сдох. Мучительно. И горел в аду.
