По всей видимости, Хованских осудили на закрытом боярском суде, а законные процедуры оформили задним числом. Правительница Софья вызвала Хованского с сыном в Троице-Сергиев монастырь под предлогом грядущего дипломатического приема. Ее войска захватили Хованских на пути в монастырь. Один источник сообщает, что Хованский взял с собой семьдесят человек; по данным датского дипломата фон Горна – сто пятьдесят, а Софья отправила против него четыре тысячи. Отца и сына связали, посадили на лошадь и привезли в монастырь. В документах Разрядного приказа говорится, что Хованских приговорили к смерти после должным образом проведенного разбирательства, при явных против них уликах, и даже есть традиционная формула «цари указали и бояре приговорили» (в данном случае дополнительно названа и правительница Софья), но нет данных о проведенном следствии и судебном рассмотрении, «без всякого розыска, как бы надлежало», как писал спустя несколько десятилетий настроенный в пользу Нарышкиных Андрей Матвеев. В доказательство был приложен анонимный донос от 2 сентября, утверждавший, что Хованские плели заговор против царей. Хованским не дали возможности пройти устный допрос и даже допрос под пыткой, тем более не разрешили очную ставку с обвинителями, хотя князь Иван настаивал на ней даже во время чтения смертного приговора
[903].
В этом случае отступления от процедуры особенно заметны, потому что разбирательство проводилось в необычном месте. Когда арестованных привезли к монастырю, начальник караула князь Михаил Иванович Лыков выполнил приказ остановиться перед воротами. Бояре вышли за стены и расселись на скамьях, чтобы выслушать уже вынесенный приговор. Хованским не разрешили войти в монастырь, увидеть судью или встретиться с царями-соправителями и с правительницей-царевной. Думный дьяк Федор Шакловитый сразу же зачитал приговор: обезглавить за измену. Что и было исполнено немедленно, в стороне от «большой московской дороги». Сильвестр Медведев, желавший преподнести эту казнь как законную и проведенную по всем правилам, писал, что при чтении приговора и на казни присутствовало много бояр и собралась толпа
[904]. На самом деле Милославские все сделали как можно тише, вероятно, чтобы не возмутить сторонников Хованских.
Примерно так же и с теми же целями казнили в 1689 году самого Шакловитого. Политический расклад изменился, Нарышкины взяли верх над Софьей и Милославскими. Летом 1689 года Петр был в выигрышном положении. Он превратил свои детские потешные полки в независимое войско, а в январе 1689 года его женили, чтобы продемонстрировать зрелость юноши и, соответственно, поднять вопрос о престолонаследии. В то же время провальная крымская кампания лишила Софью и В.В. Голицына поддержки в обществе, а планы царевны короноваться самой вызвали в нем беспокойство. В конце лета 1689 года Софья попыталась поднять московских стрельцов против Петра, и он скрылся в Троице-Сергиевом монастыре. Оттуда он обратился к московской знати. В течение нескольких недель царила напряженная обстановка, и постепенно царевна утратила почти всех сторонников: один за другим бояре сбегали из Москвы и переходили на сторону Петра. Наконец от Софьи отвернулись стрельцы, что позволило избежать массового кровопролития
[905].
Вытеснив сестру, Петр не оспаривал царский титул своего сводного брата и соправителя Ивана, по матери Милославского. Но он уничтожил сторонников Софьи. Князя В.В. Голицына арестовали и отравили вместе с семьей в ссылку, возложив на него вину за провал крымской кампании и обвинив в том, что он правил вместе с Софьей в обход царей. Однако обвинения в измене не последовало, вероятно, благодаря вмешательству его родственника, близкого Петру князя Бориса Голицына. Другие сторонники В.В. Голицына также были сосланы, а сводную сестру Петр заключил в монастырь до конца ее дней
[906]. Не сохранилось судных списков для этих приговоров, поэтому они больше напоминают опалу, в которую попадали бояре XVI века; источником осуждения были бояре, коллективно действовавшие от имени суверена.
Вину за несостоявшееся восстание возложили на главу Стрелецкого приказа Ф.Л. Шакловитого. Его обвинили в том, что он замышлял убить Петра и его мать, чтобы возвести на царство Софью; Пол Бушкович считает его «козлом отпущения за Софью и Голицына». 7 сентября Шакловитого и двух его приспешников допросили и пытали в Троице-Сергиевом монастыре, а 11 сентября всех троих обезглавили около монастыря. Кара постигла и многих их сторонников: спустя месяц к смерти приговорили Сильвестра Медведева – за советы Шакловитому и за планы коронации царевны, но казнь отложили до февраля 1691 года, когда его подвергли церковному суду за ересь и колдовство. Вместе с Шакловитым собирались казнить еще четырех стрельцов, но их простили на плахе, заменив приговор на кнут и вечную ссылку в Сибирь (а трем из них, кроме того, вырезали языки). Еще около сорока стрельцов и монастырских слуг, связанных с Медведевым, были сосланы и биты кнутом или батогами
[907].
Материалы дела Шакловитого опубликованы в четырех увесистых томах, но в них мы находим протоколы допросов и приговоры, описания казни там нет. Пропуск заполняют свидетельства очевидцев. Андрей Матвеев сообщает, что Шакловитого казнили около монастыря на площади, что смотрит на большую московскую дорогу. Перед смертью Шакловитый не произнес ни слова, пока думный дьяк под наблюдением боярина зачитывал вердикт. За ними собралась толпа, и другой приговоренный, как мы уже указывали, каялся, заливаясь слезами
[908].
