Дела о колдовстве демонстрируют чрезмерное применение боли, вероятно, потому что считалось, что лишь боль может победить демонов, овладевших ведьмой
[407]. Весной 1647 года мужчину, заподозренного в колдовстве, подвергли 42 ударам кнутом, затем ему обрили голову, «и вода на голову лита» и «огнем зжен накрепко». Это дело кончается челобитной обвиняемого: он просит выпустить его из тюрьмы, потому что он «лежит во гноище и в дряхлости, в великой нужде, вконец погиб». Драматичное дело об одержимости и колдовстве в Лухе длилось с 1656 по 1660 год: вторая пытка мужчины состояла из сечения кнутом, обжигания раскаленными клещами и медленной пытки водой. В 1690 году двух мужчин обвинили в том, что они навели порчу на множество людей: их пытали кнутом и огнем
[408].
Ни пол, ни статус не спасали от рук палача. В 1647 году старую женщину обвинили в колдовстве и пытали кнутом и водой, но судья остановился на 11 ударах, а «больше того пытать не смели, потому что стара»», что, однако, не помешало ему позже провести вторую пытку из 12 ударов и огня. По тому же делу пытали двух женщин помоложе, мать и дочь. В первой пытке мать вынесла 30 ударов, а дочь – 25, к тому же обеих жгли огнем и подвергали пытке водой. В 1649 году судья доложил, что обвиненная ведьма была «стара и слепа, с пытки обмирала» (теряла сознание). Он не смел ее «всякими пытками пытать… чтоб она с пытки не умерла». Хотя среди обвиненных в колдовстве мужчин было больше, чем женщин, судьи без колебаний пытали женщин. В 1638–1639 годах расследовали вызвавшее сильное беспокойство дело по обвинению в колдовстве против царицы. Десять женщин, работавших в кремлевских мастерских, перенесли пытку, некоторые – огнем. Шесть женщин пытали один раз, двух – дважды, одна вынесла три пытки, и еще одна – четыре
[409].
Центральные приказы тщательно наблюдали за следствием по важным делам, но стремились в первую очередь получить показания, а не проследить, чтобы подозреваемым не причинили избыточного вреда. Например, в 1693–1694 годах у жителя Козлова нашли «воровское заговорное письмо от ружья». На допросе и под пыткой он признался, что хранит его уже десять лет как оберег, а что там написано, он не знает, потому что не умеет читать. Воевода доложил обстоятельства дела в Москву в августе 1693 года, а в январе 1694-го получил приказ «будет он пытан одножды или двожды, пытать втретьие по Уложенью» и выяснить, откуда он взял письмо; затем следовало доложить не только результаты допросов под пыткой, но и количество ударов. Исполнительный воевода отписал, что мужчину уже пытали дважды: 11 июля 1693 года (20 ударов) и 23 июля (50 ударов). Все же провели третью пытку (60 ударов и огонь), на которой мужчина повторил все то же самое. В марте 1694 года Москва отправила распоряжение продолжить мучения: следовало сжечь письмо на спине обвиняемого, выпороть его кнутом безжалостно (несомненно, с целью уничтожить слова) и отправить в вечную ссылку
[410].
Религиозные отступники, как и обвиненные в колдовстве, заслуживали самого жестокого обращения, чтобы изгнать демонов. Самые ранние сведения о преследовании еретиков относятся к судебным записям конца XV–XVI века. Д. Голдфранк полагает, что церковь, опираясь на законодательные памятники, включавшие в себя некоторые нормы римского права, не останавливалась перед использованием пытки
[411]. В некоторых случаях пытка при расследовании преступлений против религии ограничивалась кнутом. В 1657 году в Ростове Великом мужчину обвинили в проповедовании еретических идей. Его и двух его учеников пытали, но довольно мягко, по меркам религиозных преступлений: семь, восемь, десять ударов кнутом. И, наоборот, во время одного из многочисленных допросов протопоп Аввакум получил семьдесят ударов кнутом, но при этом его не пытали огнем. В большинстве случаев пытка не ограничивалась мучениями на дыбе. Около 1666 года в деле, связанном с капитоновщиной, следователи выделили главного подозреваемого, некоего Вавилу. Когда он отказался говорить, его пытали кнутом и раскаленными клещами. Так же пытали и свидетелей, говоривших против него. Самая ужасная пытка ожидала руководителей секты и людей, которые знали больше других. В 1683 году двух мужчин пытали по подозрению в том, что они приводили в секту новых членов. Каждый из них вынес сто ударов, огонь и раскаленные щипцы «многажды». Одному из них добавили «многие встряски», усиливая мучения на дыбе
[412].
Светские преступления против государства тоже расследовались с применением пытки. По ряду дел (1581, 1613, 1614, 1621 и многие другие годы), касавшихся людей, схваченных на западной границе и обвиненных в шпионаже или переходе на сторону врага, следствие велось с пыткой, целью которой было получение информации. Например, в декабре 1613 года холмогорский воевода доложил, что допросил под пыткой пойманного украинского стрельца («черкашенина») о действиях его полка в ходе столкновений Смутного времени. В январе 1614 года он доложил данные под пыткой показания пленных литовских солдат и добавил, что один литовец и тот украинец умерли под пыткой. В 1621 году появляется интересная деталь: «Будет [обвиненный в измене. – Примеч. авт.] не больно пытан, и его велеть еще пытати; а будет больше того речей не переменит, и его велеть повесить». В том деле человека пытали третий раз «накрепко», огнем, а затем казнили
[413].
