В книге «Многообразие научного опыта. Наука в поисках Бога» (The Varieties of Scientific Experience), название которой недвусмысленно отсылает к классическому исследованию религии Уильяма Джемса, Карл Саган описывает, как древнее Писание могло бы снабдить нас научными доказательствами существования Бога. Оно могло бы, к примеру, дать информацию, не известную людям на момент написания священных текстов. Например, заявления вроде: «Не путешествуй быстрее света» или «Две перевитых нити заключают в себе тайну жизни». Кроме того, Бог мог бы недвусмысленно сообщить о своем существовании, написав десять заповедей большими буквами на Луне. Таким образом, сверхъестественное, если не определять его тавтологически, либо принципиально, либо реально попадает в зону ответственности науки. А если вспомнить все неудачные попытки его обнаружить – отсутствие точных предсказаний в Писании, то, что наука не подтверждает проверяемые религиозные утверждения, а боги не спешат сообщать о своем присутствии так, чтобы никто не усомнился, – то обнаружится большая дыра: отсутствие доказательств там, где им следовало бы быть. Рациональная реакция на такое положение вещей – осторожный отказ признать существование каких бы то ни было сверхъестественных существ или сил.
Доказательство в пользу сверхъестественного, разумеется, не равно доказательству в пользу Бога, тем более положений какой-то конкретной религии. В этой ситуации требуется другая информация. Но некоторые неверующие отрицают возможность любых доказательств в пользу существования богов и утверждают, что концепция Бога так туманна и непоследовательна, что доказательств в ее пользу просто не может быть. Я с этим не согласен и считаю, что большинство ученых могли бы вообразить какие-то наблюдения, которые убедили бы их в существовании Бога. Даже у Дарвина были идеи на этот счет, о чем он упомянул в письме к американскому ботанику Эйсе Грею в 1861 г.:
Вы задали мне трудный вопрос: что могло бы убедить меня в наличии Замысла. Если бы я увидел, как на землю слетает ангел, чтобы учить нас добру, и я был бы убежден, поскольку другие тоже бы его видели, что я не сошел с ума, то в этом случае я должен был бы поверить в замысел. Если бы меня убедили вне всяких сомнений, что жизнь и разум каким-то неизвестным образом определяются другими, не поддающимися точному определению силами, то я должен был бы поверить. Если бы человек был сделан из бронзы и железа и никак не был бы связан ни с каким другим живым организмом, жившим когда-либо, я, возможно, должен был бы поверить. Но это я пишу очень по-детски.
Ну, может быть, не так уж и по-детски. Из письма очевидно, что Дарвин, как хороший ученый, был открыт для доказательств «Замысла», под которым он, понятно, подразумевал Бога.
Меня тоже вполне можно убедить в существовании христианского Бога. Следующий (признаюсь, путаный) сценарий в некоторой степени склонил бы меня к христианству. Представим, что в небесах появляется яркий свет и в мой кампус с неба при поддержке крылатых ангелов спускается существо в белых одеждах и сандалиях в сопровождении группы апостолов с именами, приведенными в Библии. Повсюду слышится громкая небесная музыка и трубный глас. Существо в белых одеждах называет себя Иисусом и направляется к соседней университетской больнице, где мгновенно излечивает множество серьезно больных людей, в том числе с отсутствующими конечностями. Через некоторое время Христос и сопровождающие его лица, поддерживаемые ангелами, поднимаются обратно в небо под звуки музыки и небесного хора. Небеса стремительно темнеют, вспыхивают молнии, гремит гром, – и через мгновение над нами чистое небо.
Если бы все это видели люди, если бы это удалось снять на видео и если бы исцеления были необъяснимыми, но в то же время их факт подтвердили бы несколько врачей, – и наконец, если бы все эти явления и сущности соответствовали христианской теологии, – вот тогда я начал бы серьезно думать об истинности христианства. Очень может быть, мы обошлись бы и без показаний свидетелей. Если, как предлагал Саган, в Новом Завете содержалась бы недвусмысленная информация о ДНК, эволюции, квантовой механике или других научных феноменах – информация, которой просто не могли владеть его авторы, – было бы трудно не принять гипотезу некоторого божественного вдохновения.
Возможно, другие ученые назвали бы меня излишне доверчивым. Мой сценарий с визитом Иисуса в принципе мог бы оказаться гигантским розыгрышем, устроенным инопланетными пришельцами, которые владеют соответствующими технологиями и способны срежиссировать подобное представление. (Забавно, но те, кто выдвигает подобные аргументы, никогда не доводят их до логического конца – до того, что вся жизнь на Земле может оказаться просто матрицеподобной компьютерной симуляцией в руках инопланетян.) В конце концов, третий закон фантаста Артура Кларка гласит: «Любая достаточно продвинутая технология неотличима от магии». Но я считаю, что слово «магия» здесь можно спокойно заменить на «Бог». Именно поэтому мое приятие Бога в любом случае было бы условным – подлежащим пересмотру позже, если появится какое-то естественное объяснение. Чрезвычайные заявления требуют чрезвычайных доказательств, но нельзя утверждать, что такие доказательства невозможны.
А теперь перевернем вопрос: спросите религиозных людей, какие доказательства могли бы заставить их отказаться от своей веры. Некоторые, конечно, дадут вразумительное объяснение, но много чаще вы будете слышать ответ Карла Гиберсона, процитированный в предыдущей главе: никакие данные не способны разрушить его веру в Бога. Он даже привел несколько причин для такой позиции – причин, которые христиане признают не часто:
В чисто практическом аспекте у меня есть очень веские причины верить в Бога. Мои родители – глубоко верующие христиане и были бы страшно огорчены, если бы я отказался от веры. Моя жена и дети верят в Бога, и мы регулярно посещаем церковь все вместе. Большинство моих друзей – верующие люди. У меня любимая работа в христианском колледже, который вынужден был бы отказаться от моих услуг, если бы я отверг веру, на прочном основании которой покоится миссия колледжа. Отказ от веры в Бога разрушил бы мою привычную жизнь.
Эта цитата наглядно демонстрирует то, что мы уже знаем: вера может насаждаться властями или внушаться церковью, но при этом часто поддерживается социальной полезностью. Но если никакие доказательства не способны поколебать вашу веру в теистического Бога, это означает, что вы сознательно отстранились от рационального дискурса. Иными словами, ваша вера уже победила науку.
Как насчет чудес?
В научном анализе чудес, по крайней мере тех из них, что произошли в далеком прошлом, существует две проблемы: с одной стороны, нужно определить, имело ли место указанное событие вообще, а с другой – нарушило ли оно законы природы. Если считать, что эти чудеса намеренно вызваны неким божеством, возникает третья проблема – и даже четвертая, если мы хотим доказать, что данное чудо падает в копилку какой-то конкретной религии, скажем, христианства. Поскольку чудеса по определению невоспроизводимы, нет ничего удивительного в том, что стержневые доктрины многих сегодняшних религий строятся на древних и совершенно уникальных событиях, таких как диктовка Корана Аллахом или Воскресение Христа. Может быть, такие события не нужно оценивать? Мне кажется, это не так. Возьмем для примера Воскресение.
