Наука творит зло
Защитники религии часто пытаются уравновесить бесспорную пользу науки утверждением о том, что она ответственна и за многие мировые беды. Биолог Кеннет Миллер высказывает типичные аргументы:
Наука – это революционная деятельность. Она меняет наш взгляд на природу и часто выводит на первый план глубоко огорчительные истины, угрожающие нарушить status quo. В результате те, кто чувствует угрозу со стороны научных предприятий, снова и снова пытаются ограничить, отвергнуть или блокировать деятельность науки. Иногда они имеют серьезный повод бояться плодов ничем не ограниченной науки. Конечно, научное рвение довело Джордано Бруно до костра за «ересь» в 1600 г. Однако из относительно недавних событий следует помнить, что именно наука, а не религия дала нам евгенику, атомную бомбу и исследования сифилиса в Таскиги
[19].
Аналогичные соображения озвучивает писатель Джеффри Смолл, принадлежащий к епископальной церкви:
Критики религии любят указывать, сколько войн было начато и сколько страданий причинено ее именем. Но только наука дала нам средства убивать друг друга так, как невозможно было даже представить. Биологи разработали вирусное и бактериальное оружие; химики придумали порох и другие, более разрушительные взрывчатые вещества; физики обеспечили нам возможность полностью уничтожить человечество ядерным оружием. Научные достижения в области механики и химии сделали наши предприятия более производительными, чем когда-либо прежде, принеся человечеству комфорт и процветание. Эти же достижения загрязнили окружающую среду до такой степени, что планета теперь в опасности.
Подобные заявления имеют единственную цель: показать, что, хотя религия и совершала когда-то зло, наука тоже этим грешит. Аргументы в стиле «На себя посмотри!». Журналист Ник Коэн так сказал о том, что атеизм, дескать, похож на религию: «Это не то обвинение, которым я разбрасывался бы, если бы хотел защитить веру. Когда говорят о десятках политических и культурных движений – от монетаризма до марксизма, – что, мол, их последователи относятся к своему учению „как к религии“, это никогда не будет комплиментом. Имеется в виду, что адептов этих течений отличает бездумное повиновение высшему авторитету и упрямая приверженность догме».
Обратите внимание, эти обвинения направлены не на ученых, а на «науку» – как если бы сама дисциплина, а не ее последователи, была ответственна за преступные действия. Но наука – всего лишь метод исследования мира, набор инструментов, позволяющих понять, что находится там, снаружи. Непреодолимая сила, породившая ядерное оружие, порох и евгенику, это не наука, а люди: ученые, решившие использовать научные открытия определенным способом; инженеры, превратившие эти открытия в оружие; те, кто принимает решение использовать технологии в опасных или аморальных целях. Да, физики своими работами по ядерному синтезу сделали возможными атомные бомбы, сброшенные на Японию, но приказ, согласно которому в Америке начался Манхэттенский проект, подписал Франклин Рузвельт, да и руководил этим проектом не ученый, а солдат – генерал Лесли Гровс. На самом деле решение Рузвельта отчасти было следствием письма Альберта Эйнштейна. Ученый призывал США накапливать урановую руду, поскольку он опасался (и справедливо), что Германия пытается разработать атомную бомбу. Решение сбросить бомбы на Японию было принято президентом Гарри Трумэном. Иными словами, между наукой и ее разрушительными последствиями всегда есть цепочка людей, принимающих тактические и этические решения.
Научные открытия нравственно нейтральны, а вот то, как они используются, иногда представляет проблему. Если вы испытываете искушение сказать подобное о религии, то я возражу, что между наукой и верой имеется существенная разница, и в случае использования веры во зло религия сама становится соучастницей.
Когда я встречаю обвинения в адрес науки за причиненный ею вред, я думаю примерно следующее: «Мастера делают для нас лопаты, молотки, зубила и ножи. Но иногда эти инструменты используются для убийств, поэтому следует помнить, что их изготовление приносит нам несчастья, хотя и ценно само по себе». Но (как и в случае с наукой) хотя инструменты порой и используются во зло, приносимая ими польза существенно выше. Возлагать вину на область деятельности, а не на дурных людей, – это все равно что обвинять архитектуру в том, что она дала нацистам средства для постройки газовых камер. А когда науку обвиняют в перенаселенности Земли и загрязнении окружающей среды, то кого на самом деле стоит обвинять – научные учреждения и методологию или алчных и недальновидных людей? Неужели в евгенике нужно обвинять Дарвина и Менделя, а не расистов и ксенофобов, извративших их труды? В конце концов, решение не в том, чтобы остановить науку, а в том, чтобы исправить взгляд на мир, который позволяет применять ее в подлых и социально опасных целях. Ясно, что, пока науку делают люди, она не будет гарантирована от того, что какие-то злодеи используют ее во зло. И какие-то плохие последствия от нее тоже будут всегда.
Но, с другой стороны, как насчет религии? Если можно осудить науку за причиненное ею зло, то разве нельзя осудить религию на тех же основаниях? Разве нельзя сказать, что пороки религии – такие вещи, как инквизиция или теракты радикальных мусульман – исходят не из догмы или Писания, а из неверного толкования последних несовершенными людьми? Мой ответ таков: наука отличается от религии в одном очень важном отношении. В отличие от науки, вера сама по себе способна испортить нормальных людей и привести их прямиком к дурному поведению.
У большинства религий (в том числе у всех авраамических) есть три черты, нехарактерные для науки. Важнейшая из них – связь с моральным кодексом, определяющим и направляющим людей. И надлежащие поступки, по идее, должны отражать волю Бога. Вторая – широко распространенная вера в вечное вознаграждение и наказание; представление о том, что после смерти не только твоя судьба, но и судьбы всех остальных будут определяться исполнением или неисполнением предписаний твоей религии. А третья черта – понятие об абсолютной истине, о том, что природа твоего Бога и его желания неизменны. Хотя некоторые верующие считают, что их способность проникнуть в природу Бога ограниченна, и не признают рая и ада, в целом религиозные догмы намного менее условны, чем заявления науки.
Такое сочетание определенности, моральности и универсального наказания вредно. Именно оно вынуждает многих верующих не только принимать невежественные взгляды (ущемление в правах женщин и геев, отрицание контроля над рождаемостью, вторжение в частную сексуальную жизнь людей), но и навязывать эти взгляды другим, в том числе собственным детям и обществу в целом, а иногда даже убивать несогласных. Именно эту отравляющую смесь, о которой мы поговорим в следующей главе, имел в виду физик Стивен Вайнберг: «С религией или без нее хорошие люди могут вести себя хорошо, а дурные – творить зло; но чтобы хорошие люди творили зло – здесь не обойтись без религии». Он, конечно же, не подразумевал, что религия делает всех хороших людей дурными, – лишь некоторых из них, тех, кто слишком полагается на свою веру и рвение. Без религии, к примеру, сложно представить вечную враждебность суннитов и шиитов. Эти мусульмане часто родом из совершенно одинаковой национальной и этнической среды и при этом убивают друг друга в споре о том, кого по праву можно назвать наследниками Мухаммеда. Вечное преследование евреев – чисто религиозный вопрос, в основе которого лежит их обвинение в убийстве Христа.
