Пантеру охватили страх и горе. Никогда больше не прийти ей на зов Дзирта; никогда не поохотиться с ним в лесах вблизи Мифрил Халла и не промчаться вниз по каменистым тропкам вместе с дроу и Кэтти-бри.
Гвенвивар и раньше приходилось страдать, когда умирали некоторые из ее прежних хозяев. Но Дзирта никто не заменит. Как никто не сможет заменить Кэтти-бри или Реджиса и даже несносного дворфа Бренора, чья странная любовь-ненависть частенько развлекала пантеру.
Гвенвивар вспомнила, как Дзирт уговорил ее улечься на спящего Бренора и подремать на нем. Как он тогда кричал!
Пламя лизало ей морду. Она уже различала пролом и пустоту за ним, куда она вскоре канет.
Откуда-то издалека, пробиваясь сквозь свист ветра, доносился голос Дзирта, голос, на который Гвенвивар уже никогда не придет.
Глава 7
ВИНА БЭНР
Джарлакс не испытывал особой симпатии к Утегенталю Армго, оружейнику и фавориту Матери Второго Дома Мензоберранзана Барризон дель'Армго. Джарлакс даже сомневался, дроу ли он. Ростом почти шесть футов, широкий и мускулистый, весящий почти двести фунтов, Утегенталь был самым крупным темным эльфом в городе, да и вообще среди всех представителей этого народа, обычно худощавых и изящных. Но неукротимый оружейник выделялся не только размерами. Если Джарлакса считали оригиналом, то Утегенталь просто пугал. Его густые белые волосы были коротко острижены и смазаны густым вязким веществом, получаемым из вываренного вымени подземной коровы. В орлином носу красовалось мифриловое кольцо, а из каждой щеки торчало по золотой булавке.
Его любимым оружием был трезубец — черный, под цвет его облегающего панциря из соединенных металлических пластин — и сеть (как говорили, волшебная), висевшая на поясе, под рукой.
Джарлакс был рад уже и тому, что на сей раз Утегенталь явился не в боевой раскраске из ломаных линий красного и желтого цвета, нанесенных каким-то неизвестным составом, который сохранял свои цвета и в нормальном, и в инфракрасном свете. В Мензоберранзане все знали, что Утегенталь не только был фаворитом Матери Мез'Баррис, но и любовником многих женщин Барризон дель'Армго. Видно, во Втором Доме он был чем-то вроде быка-производителя, и Джарлакс содрогнулся, представив себе множество маленьких Утегенталей.
— Магия больше не действует, но я по-прежнему силен! — рявкнул оружейник. Постоянно насупленный от умственных усилий лоб делал его еще более грозным. Он согнул одну руку и напряг железный бицепс, с гордостью демонстрируя, как вздулись мускулы.
Джарлаксу даже пришлось напомнить себе, что он у себя дома и сидит в собственной комнате за собственным столом, окруженный верными и умелыми солдатами Бреган Д'эрт, готовыми выскочить из тайного убежища по первому знаку. Но даже если бы их не было поблизости, стол Джарлакса был оборудован множеством хитроумных ловушек специально для назойливых гостей. Да к тому же и сам наемник был недурным воином. Где-то в глубине души — но очень глубоко — он даже прикинул, каковы были бы его шансы в поединке с Утегенталем.
Немногие воины, будь то дроу или нет, могли бы тягаться с Джарлаксом, но лицом к лицу с этим маньяком наемник проявлял скромность.
— Ултрин Саргтлин! — продолжал реветь Утегенталь, что на языке темных эльфов обозначало «Лучший воин». Теперь, после смерти Дантрага Бэнра, он справедливо мог претендовать на такое прозвище. Пока Бэнр был жив, Джарлакс не раз представлял себе давно ожидаемый поединок между двумя непримиримыми соперниками, Дантрагом и Утегенталем.
Дантраг был быстр, как молния, но Джарлакс скорее поставил бы на Утегенталя, обладавшего чудовищной силой и мощным телосложением. Говорили, что, когда Утегенталем овладевает упоение боем, он становится силен, как титан, а еще, что, если на него нападает какое-то незначительное существо вроде раба-гоблина, оружейник всегда пропускает первый удар, упивается болью, а потом раздирает противника на части, после чего отбирает некоторые из них и велит приготовить на обед.
Джарлакса передернуло при этой мысли, и он заставил себя не думать ни о чем подобном, поскольку у них с оружейником были дела поважнее.
— Ни один оружейник, ни один дроу Мензоберранзана не сравнится со мной. — Утегенталя всего так и распирало от гордости, и он продолжал бахвалиться, хотя нужды в этом не было.
Он все никак не мог остановиться, и Джарлакс молчал, хоть ему и хотелось спросить, для чего все это. Но наемник был уверен, что, раз уж оружейник прибыл сюда в качестве посланца Второго Дома, он когда-нибудь перейдет к сути дела.
Утегенталь вдруг замолчал и протянул руку через весь стол к большому драгоценному камню, который главарь наемников использовал в качестве пресс-папье. Оружейник что-то пробормотал себе под нос. Слов Джарлакс не разобрал, но зато заметил, что в застежке гиганта-дроу с эмблемой Барризон дель'Армго мелькнула искорка. Утегенталь поднял камень и сжал его изо всех сил. Рельефные мышцы на его руке вздулись от напряжения, но камень не поддался.
— Я должен был раздавить его! — выкрикнул оружейник. — Ллос наградила меня такой волшебной силой!
— Вряд ли этот камень будет что-то стоить, если его растереть в порошок, — сухо заметил Джарлакс. Он не понял, к чему клонит Утегенталь. Всем в городе магия преподносила неожиданные сюрпризы. Но теперь наемник лучше понимал хвастовство оружейника. Хоть тот и оставался силен, но не так, как раньше, и это, очевидно, очень тревожило Утегенталя.
— На магию больше нельзя полагаться, — изрек великан. — Нигде. Жрицы часами простаивают на коленях, молясь, приносят в жертву одного дроу за другим, а Ллос и ее прислужницы так и не снисходят к ним. На магию больше нельзя полагаться, и виновата во всем Мать Бэнр!
Джарлакс заметил, что Утегенталь, похоже, повторяет чьи-то слова. «Вероятно, боится забыть, зачем он сюда пришел», — подумал наемник, и по его презрительной гримасе было ясно, что он невысокого мнения об уме Утегенталя. Хотя, конечно, Утегенталю не дано было замечать такие мелочи, как мимика собеседника.
— С чего это ты взял? — хмыкнул наемник. Без всякого сомнения, обвинение исходило от Матери Мез'Баррис. Теперь Джарлаксу многое становилось понятным: Мез'Баррис послала Утегенталя прощупать Бреган Д'эрт, поглядеть, не подошло ли время Для удара по Бэнрам. Подобные слова могли быть расценены как подписание смертного приговора, но только не для Дома Барризон дель'Армго, поскольку Утегенталь славился невоздержанностью на язык, к тому же никогда не говорил ничего хорошего в адрес кого-либо, кроме себя самого.
— Но ведь это Мать Бэнр упустила предателя До'Урдена! — взревел Утегенталь. — Это она руководила священной церемонией, когда все пошло наперекосяк! Так же как и магия! На нее теперь нельзя полагаться!
«Повтори-ка это еще разок», — подумал Джарлакс, но благоразумно промолчал. Наемник был раздосадован не только тем, что Утегенталь, похоже, совершенно не понимал, что происходит. Хуже было то, что весь город рассуждал так же, как и оружейник. Джарлакс же считал, что темные эльфы Мензоберранзана сами себе надевали шоры на глаза, слепо веря, что во всем должен быть какой-то глубинный смысл, что каждый их поступок подчиняется какому-то грандиозному замыслу Паучьей Королевы. Жрицы, например, считали, что если Дзирт До'Урден отрекся от Ллос и сбежал, то все это произошло лишь потому, что Паучья Королева желала падения его Дома и участия других честолюбивых семейств в охоте за отступником.
