Впрочем, сомнения в политике правительства относительно Гватемалы все же возникали. На страницах «New York Times» появились статьи, в которых их автор, репортер Сидни Грусон, предполагал, что гватемальцы поддерживают свое правительство и охвачены не коммунизмом, а «пламенным патриотизмом». Администрация Эйзенхауэра и «United Fruit» вовсе не хотели, чтобы американцы слышали подобные мнения. Аллен Даллес пригласил на обед своего товарища, Джулиуса Адлера, и пожаловался ему на статьи. Адлер передал жалобу владельцу газеты, Артуру Хейзу Салсзбергеру. Через несколько дней начальник Грусона отозвал его из Гватемалы.
Аллен Даллес тоже столкнулся с проблемой. Глава отдела ЦРУ в Гватемале Берч О’Нил не поддерживал идею переворота. Как и его тегеранский коллега Роджер Гойран год назад, он предупредил, что в конечном итоге операция закончится плачевно. Даллес перевел О’Нила в другую страну.
Пока Аллен Даллес устранял потенциальные препятствия, его брат столкнулся с несогласием со стороны некоторых чиновников из Госдепартамента. Например, Луи Халле из отдела политического планирования распространил длинный меморандум, в котором заявлял, что Гватемала отчаянно нуждается в социальной реформе, что ее правительство «борется против американцев за свою независимость», однако не является прокоммунистическим, а ответственность за всю кризисную ситуацию лежит на компании «United Fruit». Помощник заместителя Госсекретаря Роберт Мёрфи случайно узнал об операции «Успех» и мгновенно отправил Даллесу возмущенную ноту, что подобная политика недопустима и «в перспективе очень дорого обойдется».
«Прибегая к такому методу, мы признаем несостоятельность нашей политики в отношении этой страны», – писал Мёрфи.
Госсекретарь Даллес, уже давным-давно принявший решение свергнуть Арбенса, попросту пропускал мнения коллег мимо ушей. Однако известия все же достигли и высших кругов Госдепартамента. Посол Пьюрифой даже поинтересовался у начальства, не изменился ли план. В ответной телеграмме политдиректор по Центральной Америке Рэймонд Ледди заверил его, что операция «Успех» продолжается: «Мы все поголовно намерены избавиться от этого мерзавца и своего добьемся».
Операция Хейни шла полным ходом. Небольшую армию из почти пятисот гватемальских изгнанников и наемников из Центральной Америки Хейни отправил в лагеря в Никарагуа, Гондурасе и Флориде на военную подготовку. Тайная радиостанция «Голос Свободы», которая вещала якобы «откуда-то из Гватемалы», а на самом деле – из Опа-Локи, выпускала в эфир поддельные отчеты о народных волнениях и военных восстаниях. Настал черед специально подобранного «освободителя» – полковника Кастильо-Армаса.
На рассвете восемнадцатого июня Кастильо-Армас посадил своих людей в джипы и грузовики, а сам возглавил колонну в побитом старом фургоне. Они спокойно пересекли границу. Затем, следуя приказам кураторов из ЦРУ, Кастильо-Армас проехал шесть километров в глубь Гватемалы и остановился. Так произошло вторжение.
Арбенс привел армию и полицию в боевую готовность, однако по совету министра иностранных дел Ториельо не стал отправлять отряды к границе. Ториельо надеялся разрешить ситуацию дипломатическим путем. Он хотел показать всему миру, что на гватемальской земле находятся солдаты, которых финансирует другое государство, и не хотел, чтобы правительственные войска вмешивались.
К середине утра Ториельо писал срочное обращение к Совету Безопасности ООН с просьбой немедленно собраться и осудить вторжение в Гватемалу, предпринятое «по инициативе неких зарубежных монополий». В это же время радио «Голос Свободы» передавало захватывающие отчеты о якобы молниеносном продвижении Кастильо-Армаса по сельской местности. Два самолета ЦРУ низко гудели над главными военными казармами в столице Гватемалы, поливая их пулеметным огнем. Они даже сбросили осколочную бомбу – раздалась серия громких взрывов. Пьюрифой – единственный человек в стране, знавший, что происходит, – расслышал их в кабинете в здании посольства. Выглянув в окно, Пьюрифой увидел дым над казармами и быстро набросал Даллесу радостную телеграмму.
«Кажется, все», – написал он.
Воздушные налеты продолжались несколько дней. Один самолет расстрелял аэропорт столицы. Другие атаковали топливные резервуары и военные посты по всей стране. Как и фальшивая радиостанция, эти самолеты создавали впечатление, что началась война. После каждого авиаудара гватемальцы все больше пугались и были готовы поверить «Голосу Свободы».
Госсекретарь Даллес получал практически почасовые отчеты от брата и Пьюрифоя. Сам же он должен был вести игру на публике. Днем девятнадцатого июня Госдепартамент сделал хитрое заявление, что правительство услышало новости о «серьезных восстаниях» и «вспышках насилия» в Гватемале. Затем он провозгласил ложь, лежавшую в самой основе операции «Успех»:
«У Госдепартамента есть основания полагать, что начался бунт гватемальцев против правительства».
Арбенс знал, что это ложь и за восстание отвечают Соединенные Штаты, то есть он не сможет победить силой. Осознание сперва заставило его выпить, а затем привело к решению обратиться к стране по радио. В своей речи Арбенс объявил, что «коварный предатель Кастильо-Армас» ведет «экспедиционные войска компании „United Fruit“» против законного правительства.
«Наше преступление заключается в аграрной реформе, которая затронула интересы компании „United Fruit“. Наше преступление заключается в желании проложить свою дорогу к Атлантическому океану, вырабатывать свою электроэнергию, построить свой порт. Наше преступление – это патриотическое желание развиваться, двигаться вперед, добиться как экономической независимости, так и политической…
То, что коммунисты захватили правительство, – откровенная ложь… Мы не проводим политику террора. Напротив, именно гватемальские друзья мистера Фостера Даллеса желают посеять страх в нашей стране, внезапно нападая на женщин и детей с воздуха».
После речи положение Арбенса улучшилось. Армия по-прежнему была ему верна, а авторитет среди мирного населения не поколебался. На собрании Совета Безопасности в Нью-Йорке Франция выдвинула резолюцию, что призывала прекратить «действия, влекущие за собой кровопролитие» в Гватемале, а другие страны – воздержаться от вмешательства и помощи подобным действиям. Кастильо-Армас с армией не продвигался. Что самое главное – постепенно сходили на нет и авианалеты, так как один из четырех истребителей Р-47 «Тандерболт» был сбит, а второй разбился.
Хейни отправил из командного пункта в Опа-Локе срочную телеграмму Аллену Даллесу. В ней говорилось, что операция «Успех» на грани провала и скорее всего завершится неудачей без дальнейшей воздушной поддержки. Даллес тут же отправился к президенту Эйзенхауэру с просьбой выслать еще два самолета. Эйзенхауэр с готовностью согласился. Позже он сказал своему помощнику, что не видел иного выхода. «Если становишься на путь насилия или его поддерживаешь, – говорил он, – то идти нужно до конца, передумать уже нельзя».
Арбенс, ничего об этом не знавший, продолжил дипломатическое наступление. Он отправил Ториельо в Нью-Йорк, где министр иностранных дел побудил Совет Безопасности сразу же отправить в Гватемалу исследовательскую комиссию. Как раз этого американцы и пытались не допустить. Новый посол США в ООН – не кто иной, как бывший сенатор Генри Кэбот Лодж – яростно работал за кулисами, и в решающий день, двадцать пятого июня, Совет Безопасности проголосовал против расследования событий в Гватемале.
