Ибн ал-Асир, «Полный свод истории».
Он (Чингисхан на Великом хуралтае 1218 года. – А.М.) снарядил и наставил своих сыновей, великих эмиров, ноёнов и тысячников, сотников и десятников, составил два фланга и передовой отряд (под командованием Зэва для похода на хорезмшаха. – А.М.)…
Ала ад-Дин Ата-Мелик Джувейни, «История завоевателя мира», с. 54.
Стратегический план Чингисхана в этом походе заключался в следующем: дабы скрыть направление главного удара, передовой отряд Зэва, пройдя по горным проходам Памира и Тянь-Шаня, должен был выйти в Ферганскую долину и привлечь к себе внимание основных сил хорезмшаха; с этой же целью был окружен Отрар и направлены две монгольские армии вверх и вниз по течению Сырдарьи; эти монгольские части должны были громить и захватывать прибрежные города, приковывая к себе значительные силы противника, тем временем главные силы войска Чингисхана должны были скрытно форсировать Сырдарью, преодолеть пустыню Кызылкумы и, достигнув Бухары, преградить путь подхода вражеских войск из Персии и Хорасана. Вслед за тем они должны были соединиться с частями, возглавляемыми Зэвом и Цагадаем, и совместными усилиями окружить и разгромить Самарканд.
И отправил Чингисхан с передовым отрядом Зэва, а вслед ему – Субэдэя, а за Субэдэем шел Тохучар. И, посылая вперед трех мужей своих, Чингисхан наказал им: «Султанские пределы стороною обойдя, зайдите в тыл к нему, но в бой до нашего подхода не вступайте!»
«Сокровенное сказание монголов», с. 210.
Единственный путь, по которому в древние времена кочевники Центральной Азии вторгались в Среднюю Азию из Западной Монголии и Уйгурии, пролегал через Джунгарскую заставу и далее до реки Сырдарья через бескрайнюю, безводную Голодную степь. Чтобы провести главные силы своей армии этим путем, Чингисхану необходимо было решить вопрос провианта для нескольких десятков тумэнов воинов и корма для лошадей и скота, число которых в несколько раз превосходило количество людей.
Центральных районов Хорезма также можно было достичь, следуя значительно севернее, богатыми травой землями, но тогда пришлось бы не только сделать крюк в несколько сот километров, но и неминуемо сразу же столкнуться с сопротивлением врага.
Кратчайший путь в земли хорезмшаха пролегал с востока, но до поры до времени его «скрывали» величественные хребты – Тянь-Шань и Памир. Первопроходцем на этом неизведанном, многотрудном пути суждено было стать Зэву. Бесстрашный военачальник Чингисхана повоевал кара-киданей, а затем смог разведать, как горными проходами выйти к западным рубежам державы хорезмшаха. Очевидно, поэтому Чингисхан отправил его на запад во главе передового отряда.
В трескучие морозы зимы 1218 года передовой отряд под командованием Зэва, насчитывавший от пяти тысяч до трех тумэнов воинов, отправился в неведомый им мир по непроторенным тропам горных проходов Памира и Тянь-Шаня.
Монгольские воины прокладывали себе дорогу в снежных сугробах высотой в человеческий рост; в лютую стужу приходилось обматывать ноги лошадей ячьими шкурами, а самим поверх овчинных шуб надевать еще и козлиные дохи. Преодолевая невообразимые трудности высокогорного пути, отряд Зэва днем и ночью упорно продвигался вперед…
Когда же, выбравшись из кромешного ледяного ада, воины Зэва узрели благодатный, зеленый мир Ферганской долины, уже наступила весна. Сделав привал, монгольские воины хотели было запастись продовольствием в здешних селениях, а заодно и найти лошадей взамен павших в пути, да не тут-то было. Хорезмшах узнал об их появлении на своей территории и решил тут же покончить с изможденными изнурительным переходом врагами.
Когда известие о выступлении войска Чингисхана дошло до султана Мухаммеда Хорезмшаха…, он ушел к пределам Туркестана до границы своей страны… Дозорный отряда Хорезмшаха донес, что монгольское войско находится в этих пределах поблизости. Султан отправился следом за ними…
Рашид ад-дин, «Сборник летописей», т. 1, кн. 2, с. 190.
…Хотя они (монгольские войска. – А.М.) не ввязывались в битву, султан не мог сдержаться и устремился в пустыню заблуждений и миражей. Так как предостережения (монголов. – А.М.) его не удержали, они стали готовиться к бою.
Обе стороны начали наступление, и правые фланги обеих армий наголову разбили противников. Уцелевшая часть монгольской армии воодушевилась успехом; они нанесли удар по центру, где находился сам султан; и он чуть не попал в плен, но (сын хорезмшаха. – А.М.) Джелал ад-дин отразил удары нападающих и спас его.
Ата-Мелик Джувейни, «Чингисхан. История завоевателя мира», с. 44–45.
Бой продолжался трое суток, и с обеих сторон было убито несметное число людей, и никто не бежал… Дело дошло до того, что всадники сходили с лошадей и бились пешими, нанося друг другу удары ножами. Кровь лилась на землю, и из-за ее обилия стали скользить лошади. Обе стороны приложили все свои силы и мужество в этом бою… Подсчитали, что в этом бою было убито двадцать тысяч мусульман, а сколько было убито неверных, подсчитано не было. На четвертую ночь (противники) разошлись и расположились друг против друга. Когда ночь сгустилась, неверные разожгли свои костры, оставили их гореть, а сами ушли. Так же поступили и мусульмане. Для всех них стало невыносимым сражаться дальше… (Хорезмшах) стал готовиться к осаде, зная о своей слабости. Ведь он не смог одолеть части войска Чингисхана, а каково будет, когда они придут все, да еще вместе с их царем?
Ибн ал-Асир, «Полный свод истории».
Монгольские воины во время боя. Персидская миниатюра, XIV в.
В исторической литературе на этом сражении не заостряют особого внимания, характеризуя его как незначительную, пробную стычку. Весь ход последующих событий свидетельствует, что это не так. В этом сражении, в котором хорезмскими воинами командовал сам султан Мухаммед, благодаря мужеству и героизму, проявленному воинами Зэва, боевой дух хорезмшаха был сломлен, что оказало огромное влияние на дальнейший ход войны.
…После этого сражения султан (хорезмшах Мухаммед. – А.М.) вернулся в Самарканд. (Уже в это время) растерянность и сомнение нашли к нему путь, а внутренний разлад смутил его внешнее поведение. Когда он воочию убедился в силе и могуществе противника и уразумел причины возбуждения смуты, которая произошла перед этим, постепенно им овладевали растерянность и тоска, и в речах и поступках его стали появляться признаки раскаяния.
