В эту ночь ветер развеял туман, открыв взору искрящийся звездами небосвод. Волны нежно шевелили гальку и черный вулканический песок вдоль берега, по которому гуляла Милкейла. Впервые за долгое время она ощущала покой в душе, пока не заметила на юго-востоке одинокий огонь.
Сердце ее затрепетало. Сперва девушка решила, что это фонарь на строящейся башне острова Часовни, но затем отбросила эту мысль. Огонь был ближе.
Тогда, может быть, это лодка? Милкейла замерла и стала вглядываться в темноту, стараясь не позволить мелкой ряби на озере исказить ощущение. Через несколько долгих мгновений она поняла, что свет не движется. Он исходил с песчаной отмели.
У Милкейлы перехватило дыхание. Она побежала к лодкам, но внезапно испугалась, что это может быть ловушка. Вдруг любимого изобличили в предательстве, пытали и он рассказал все? Может, это монахи подают их с Кормиком условный знак, чтобы заманить ее на отмель и схватить? Даже прыгнув в крохотную лодку и уже отплыв от берега, Милкейла никак не могла отделаться от этой мысли.
Когда отпали все сомнения в том, что свет исходит именно с отмели, сердце девушки бешено заколотилось. Но тут ей подумалось, что в такую ясную ночь Кормик не позволил бы огню так долго гореть. Его могли легко заметить гномы, монахи. Даже варвары с Йоссунфира захотели бы посмотреть, в чем дело. Разумеется, если это вообще был Кормик.
Милкейла уже подплыла совсем близко, сделала мощный гребок, убрала весло на дно лодки и низко присела, чтобы ее силуэт не выделялся на горизонте. Сквозь легкую дымку она разглядела высокую фигуру, в которой сразу же узнала своего любимого Кормика и уже хотела его окрикнуть, как вдруг заметила рядом еще кого-то низкого и плотного.
Поври!
Милкейла села и, опустив весло в воду, стала тормозить, но течение все же медленно несло ее к отмели. Она совсем растерялась! С одной стороны, больше всего на свете ей хотелось увидеть Кормика, убедиться, что с ним все хорошо, почувствовать объятия его сильных рук. Но зачем он привел этого коротышку в кровавом берете в их тайное место?
С дальней стороны отмели послышался стон, и Милкейла поняла, что там есть еще кто-то. Вскоре она и вправду разглядела еще одного гнома. Он стоял на коленях, склонившись над чем-то, похожим на тело человека.
Несмотря на осторожность Милкейлы, ее заметили. Кормик бросился к берегу и тихонько позвал ее по имени, энергичными жестами призывая поспешить. Когда она вышла из лодки, он стиснул ее в объятиях так сильно, как никогда раньше.
— Поври, — произнесла она взволнованным, дрожащим голосом.
— Сюда, скорее, — вместо ответа сказал Кормик, схватив ее за руку и увлекая в дальний конец отмели, где на земле действительно лежал какой-то человек.
Рядом с ним и присел поври. Еще один гном устроился неподалеку в лодке.
— Кормик, что здесь происходит? — спросила Милкейла, но не дождалась ответа. — Кормик! — повторила девушка уже строго.
— Мы его подобрали. У тебя есть самоцветы? Он может умереть, — отрывисто произнес юноша, повернувшись к ней лицом.
— Кто?
— Вот он. — Кормик потянул ее за руку.
— Кто это?
— Мы нашли его у основания ледника, почти утонувшего в грязи, — объяснил Кормик.
— Кто это — мы? Ты и поври?
— Да.
— Кормик?!
Монах издал глубокий вздох.
— Меня изгнали с острова Часовни, избили и бросили умирать. А этот поври…
— …по имени Маквиджик, — вставил гном.
— Маквиджик спас мне жизнь, — закончил Кормик. — Они приняли меня.
— У каждого гнома должна быть собака, — пробормотал Маквиджик.
— Я приплыл сюда, чтобы забрать тебя, — добавил Кормик. — Мы уходим с озера.
— С поври?..
— Да, кое с кем из них. По пути мы наткнулись на этого человека. Он может умереть.
С этими словами Кормик протянул руку к варварскому ожерелью Милкейлы, чтобы вытащить из-под него нить самоцветов, которую он подарил ей.
— Прошу, помоги мне, — добавил юноша, снимая с нее ожерелье.
Милкейла машинально наклонила голову, а потом, когда Кормик, перебирая камни в поисках могущественного гематита, бросился к лежащему на спине человеку, последовала за ним. Он приложил камень к распухшей ноге несчастного, которая, возможно, была сломана. Милкейла накрыла руку Кормика своей и тоже стала молиться, чтобы добавить к его энергии собственную и передать ее раненому через самоцвет. Человек застонал и шевельнулся.
Они перешли к следующей ране, потом еще к одной. С каждым разом их магическая связь становилась все крепче. После каждой удачи они обменивались улыбками, хотя не имели ни малейшего понятия, удастся ли им этим частичным исцелением выиграть главную битву — за жизнь этого незнакомца.
— На нем твой берет, — заметила Милкейла.
— Волшебный берет поври, — прокомментировал Маквиджик, стоявший неподалеку.
Если Милкейла с Кормиком и слышали слова гнома, то не обратили на них никакого внимания. Они снова были вместе, окружающий мир для них перестал существовать.
— Он упал с ледника?
— И чудом остался жив, — отозвался Кормик. — Думаю, грязь в основании ледника смягчила его падение.
— Но там так высоко, — с сомнением в голосе сказала девушка.
— Однако он не умер, — ответил Кормик, пожав плечами в знак того, что только это сейчас имеет значение.
К этому времени все серьезные увечья были уже обработаны, и Кормик приложил душевный камень к распухшему лбу незнакомца. Они с Милкейлой снова принялись за работу, но раненый внезапно открыл глаза, дико взглянул на Кормика и схватил его за запястье. Бывший монах и девушка резко отпрянули, упали на землю и в испуге уставились на него.
— Нет! — вскричал незнакомец и попытался их остановить, но его силы тут же иссякли, ибо целители отняли душевный камень у него ото лба. — Сам… — умолял человек.
Его челюсть затряслась, из угла рта потекла слюна.
— Сдается мне, вы забыли положить обратно мозги, — язвительно заметил Маквиджик, явно развеселившийся при виде неожиданных и жалких попыток незнакомца сесть и даже что-то сказать.
— Самоцвет… — кричал он, протягивая руки к отпрянувшим целителям.
— Похоже, он выжил, потому что приземлился на голову, — сказал Маквиджик, и его товарищи захихикали.
— Он просит гематит, — догадался Кормик.
— Бедняга, — пожалела Милкейла.
Незнакомец заикался, пускал слюни и трясся так ужасно, что, казалось, вот-вот потеряет сознание.
— Дай ему камень, — предложила Милкейла. — Он не убежит с ним, — добавила она, заметив недоверчивый взгляд.
