Мириам, тем не менее, продолжала периодически «общаться с Цукурсом». По-видимому, время от времени ей приходилось давать показания в его защиту. Правда, когда его стали обвинять в военных преступлениях, «это очень усложнило их общение. В этот момент она обнаружила в нем его антисемитизм».
Был ли он антисемитом? Вряд ли. Евреи окружали его с самого детства. Отец был владельцем механической мастерской, ставшей учебной базой для еврейского ремесленного училища в Лиепае. Сам он после поездки на автомобиле в Палестину в 1937 году выступал в рижском еврейском клубе, где послушать его собрался полный зал.
Спустя всего четыре года председатель клуба адвокат Исаак Зингель погиб в первые дни оккупации. Когда Арайс с сообщниками захватил рижскую префектуру и начал издеваться над попавшими под руку евреями, он под смех погромщиков посмел заявить о противозаконности их действий и о нарушаемых ими каких-то там международных конвенциях.
Я читал два свидетельства о выступлении Цукурса в еврейском клубе. По воспоминаниям историка Иоэля Вайнберга, о сионистской идее он говорил с изумлением, если не восторгом. По рассказу Шолома Коблякова, Цукурс ругал кибуцы — там разврат (кто бы говорил!), мужчины живут с женщинами коллективно, дети воспитываются в отрыве от матерей, которые их почти не видят, никто не знает, кто отец какого ребенка… Скорее всего, оба свидетельства правдивы.
«Мои занятия с ним я рассматривал как честь». В 1937 году Кобляков, тогда студент Латвийского университета, подтягивал Цукурса по математике. К тому моменту его восстановили в армии, откуда в 1926 году уволили за «действия, позорящие честь офицера». Он решил проехать на своем одноместном самолете по примыкающей к аэродрому улице, оставив за собой след в виде разбитых окон. Почти шесть лет ему пришлось крутить баранку в такси, и только после знаменитых перелетов его восстановили на службе. И даже направили в университет подучиться. По словам репетитора, «Цукурс был человеком ограниченным, недалеким, грубым, а карьера вскружила ему голову». В их частных беседах Цукурс говорил, что «латыши не нуждаются в евреях, и если они все уедут, сами прекрасно справятся». Но и Палестина, по его мнению, была не лучшим для евреев местом — «арабы рано или поздно сбросят евреев в море».
…Так что это вообще было? Почему Цукурс, рискуя собой и близкими, спасал Мириам Кайцнер? Что это, история любви? Или Мириам была для Цукурса всего лишь страховым полисом? Как ни странно, я не стал бы исключать первую версию. Кабы не чувство, вряд ли он пошел бы на такие риски. В те годы человек в погонах гауптштурмфюрера имел возможность обладать любым количеством женщин. И то, что случилось, — потрясающее доказательство того, что, каким бы негодяем кто ни был, и он подвластен великому таинству любви, которая — одна — способна его хоть в какой-то мере очеловечить.
Впрочем, пропев этот гимн любви, скажу еще вот что. Сам человек, а вовсе не кто-то другой, подсознательно хочет выписать себе за свои грехи индульгенцию. Возможно, жажда прощения, пусть и полученного от самого себя, тоже сыграла свою роль в поступке Цукурса. Да, помог одной еврейке спастись, но не мог же он не принимать участия в расправах над ее соплеменниками, не мог.
Смерть в Монтевидео
СССР, не имевший после 1947 года дипломатических отношений с Бразилией, якобы сделал запрос через посольство Польши о выдаче Цукурса, но в экстрадиции отказали, Цукурс доказал бразильской прокуратуре, что всего лишь отвечал в полиции за транспорт. Этот эпизод, считающийся общеизвестным и повторяемый во всех публикациях о Цукурсе, как выяснилось, к реальности отношения не имеет.
Польский историк Хуберт Куберский недавно обнаружил в архиве польского МИДа переписку по этому поводу и любезно прислал мне скопированные им документы. Нота 517/34 от 25 января 1952 года, в ней посольство ПНР в Москве обратилось в МИД СССР с просьбой о предоставлении «материалов, подтверждающих преступную деятельность Цукурса». Просьба мотивировалась тем, что «Федерация еврейских обществ Рио-де-Жанейро ходатайствовала перед Министерством юстиции Бразилии о высылке военного преступника Цукурса». Но поскольку федерация не располагает изобличающими его документами, она попросила польское посольство истребовать их из СССР. «Кампания по его разоблачению и высылке поддерживается всеми прогрессивными организациями страны, в том числе Коммунистической партией Бразилии», — говорилось в ноте. Но этот, казалось бы, беспроигрышный аргумент не сработал. Ответ, датированный 19 июля 1952 года, гласил: «МИД СССР имеет честь сообщить, что компетентные советские органы не располагают соответствующими материалами о Герберте Цукурсе, которые могли бы быть переданы Федерации еврейских общин в Рио-де-Жанейро». Почему для формального ответа понадобилось целых полгода? Что это, обычная бюрократическая процедура или нежелание?
…Цукурс, разумеется, никак не мог играть ведущую роль в уничтожении евреев Латвии. Но его известность привела к тому, что ему эту роль многие приписывали и потому жаждали возмездия. Его нашли мертвым 23 февраля 1965 года в соседнем Уругвае, он был застрелен двумя выстрелами в голову в пригороде Монтевидео. На тело положили записку с упоминанием 30 тысяч убитых рижских евреев за подписью: «Те, кто не забыл». По официальной версии, Цукурс был убит на 65-м году жизни чудом уцелевшим евреем из Рижского гетто, в котором он потерял всю семью.
Впрочем, как выяснилось, дело обстояло несколько иначе. В феврале 1965 года в Сан-Паулу, где Цукурс открыл летную школу и турфирму, с ним познакомился австрийский бизнесмен Антон Кюнцле и легко вошел к нему в доверие, представившись лейтенантом вермахта, раненным на Восточном фронте. Цукурс прокатил его на своем гидроплане над сельвой, и тот предложил инвестировать в местный турбизнес. Надеясь заработать, Цукурс отправился на очередную встречу с ним в столицу Уругвая. Там, на вилле, арендованной МОССАДом, его ждали сотрудники израильской разведки во главе с Кюнцле — Яковом Мейдаром, принимавшим участие в поимке Адольфа Эйхмана. В ходе завязавшейся драки он попытался выхватить пистолет, но не успел.
Можно допустить, что предполагалось его похищение и последующий суд в Израиле, но что-то пошло не так. Однако, как выяснилось из изданной в 2012 году книги израильских журналистов Йоси Мельмана и Дана Равива «Spies Against Armageddon» («Шпионы против Армагеддона»), с самого начала планировалось именно убийство. В 1964 году тогдашний директор МОССАДа Меир Амит дал указание разыскать и уничтожить Цукурса. С его слов, в новом судебном процессе не было необходимости, любой такой процесс показался бы ничтожным по сравнению с «делом Эйхмана». К тому же в Западной Европе стали уклоняться от задержания нацистов-преступников. Ликвидируя Цукурса, Израиль давал понять европейским правительствам, что если они сами не займутся ими, есть те, кто сделает это за них другими методами. И, представьте, это дало эффект — правительство ФРГ отказалось от планов свернуть судебные преследования нацистских преступников.
Цукурс похоронен в Бразилии. Правда, его почитатели ратуют за перезахоронение праха на Братском кладбище в Риге. Что касается Мириам, то о ее дальнейшей жизни и, вероятно, смерти мне ничего не известно.
