Петр оказался очень педантичным, и в делах все было как положено, так что Лена довольно быстро вникла в те нюансы, о которых не знала. В кабинет то и дело заглядывали сослуживцы, наслышанные о ее возвращении – прокурор не стал представлять ее на утренней летучке, посчитав, что в этом нет нужды. Коллеги были приветливы и вели себя так, словно Лена вернулась из длительного отпуска. А она-то в душе переживала о том, как воспримут ее возвращение из адвокатуры. Но никто ни словом об этом не обмолвился, и Лена испытала облегчение – ее не считали предателем и дезертиром.
После обеда она решила сама поехать в больницу к матери Долженкова. В отделение попасть удалось, но вот лечащего врача пришлось буквально вылавливать – та металась по палатам, как фурия, и полы ее белого халата развевались от быстрого шага. Лена, узнав у медсестры имя энергичной докторши, кинулась следом.
– Уделите мне минутку внимания, – успев ухватить врача за рукав на пороге очередной палаты, проговорила она, свободной рукой вынимая удостоверение из сумки. – Старший следователь Крошина Елена Денисовна.
– Слушаю, – нетерпеливо ответила врач. – И скорее, пожалуйста, у меня обход.
– Меня интересует состояние больной Красиной Галины Васильевны.
– Состояние улучшилось, но допрашивать ее я вам не позволю, – отрезала врач, едва услышав фамилию. – Мы с большим трудом смогли ее стабилизировать, и сейчас любое волнение может поставить жизнь пациентки под угрозу. Так что я категорически возражаю против вашей беседы.
– Я понимаю. Тогда еще один вопрос. Скажите, женщина, справлявшаяся по телефону о состоянии Красиной, в последние дни не звонила?
– Звонила сегодня утром. Если у вас все, то позвольте мне заняться обходом.
– Да, спасибо за помощь, – вздохнула Лена.
«Только время потратила, – шагая по коридору, думала она. – Но если звонившая – Арина, то она хотя бы жива, что уже неплохо».
Сидя в машине на больничной парковке, она позвонила Паровозникову:
– Андрей, ты очень занят?
– Очень, я на адресе. А что?
– Тогда отменяется, сама найду.
– А что хотела?
– Адрес Красиной.
– Сейчас сброшу, отыщу только.
– Спасибо, Андрюша.
Получив сообщение, Лена прикинула, каким путем будет добраться короче, и выехала с парковки. Она собиралась сама опросить соседей Галины Васильевны, не появлялась ли в квартире ее невестка с сыном. Эта мысль пришла ей в голову неожиданно, когда она прикидывала, куда же могла скрыться Арина, если города не покидала, и квартира свекрови, лежащей в стационаре, вполне для этого годилась. У матери искали сразу же, собственно, это сиделка и забила тревогу, когда Арина не приехала, как обещала.
«Надо еще узнать, как она платит сиделке – сразу за месяц, посуточно, на карту или наличными. Не будет же та бесплатно ухаживать, а бросить больную мать без помощи Арина вряд ли бы смогла».
Галина Васильевна Красина жила в пятиэтажке, недалеко от большого торгового центра, выстроенного совсем недавно. Въехать во двор Лена не смогла, мешал шлагбаум, и пришлось воспользоваться парковкой возле магазина. Шел дождь, зонт она, как обычно, забыла, потому изрядно вымокла, пока бежала до подъезда. К счастью, вместе с ней под козырек забежала молодая женщина с ребенком на руках и двумя огромными пакетами, которые едва удерживала в свободной руке.
– Я помогу, – предложила Лена, перехватывая вывалившуюся ручку пакета.
– Ой, спасибо вам! – обрадовалась женщина. – А то даже ключ не могу достать. А вы к кому?
– Вообще-то к Красиной.
– К тете Гале? Так она в больнице, вы не знали? – вынимая из кармана связку ключей, проговорила молодая мамаша.
– Да, я знаю. Но мне бы с соседями пообщаться, я из прокуратуры.
– Так вы про сына ее хотите узнать? – Женщина открыла подъездную дверь и пропустила Лену вперед.
– В том числе. А вы его знали?
– Сергея Ивановича? Конечно. Я с рождения тут живу, мы соседи. Их квартира через стенку от нашей.
«Повезло», – подумала Лена, поднимаясь по лестнице вслед за женщиной. Малыш корчил Лене рожицы через плечо матери и улыбался, демонстрируя мелкие беленькие зубки.
– А я могла бы задать вам несколько вопросов?
– Конечно. Сейчас и чаю попьем, – приветливо согласилась женщина, останавливаясь на площадке третьего этажа и вставляя ключ в дверной замок. – Проходите, я сейчас Федю раздену и чайник поставлю. Кухня справа по коридору. И пакеты поставьте, пожалуйста, у холодильника.
Лена скинула туфли и прошла в указанном направлении, на ходу вынимая из сумки удостоверение. Когда молодая мамаша вернулась, оставив сына где-то в комнате, она положила удостоверение на стол и сказала:
– Вы совершенно напрасно так запросто впускаете незнакомых в квартиру.
– Но вы же сказали, что вы из прокуратуры.
– Мало ли что я сказала. Вот мои документы, смотрите.
Женщина взяла удостоверение, внимательно прочитала все и вернула Лене:
– Очень приятно, Елена Денисовна. А я Маша. То есть Мария Алексеевна Грошева. Ну, это я по мужу Грошева, а вообще Саликова.
– Это квартира ваших родителей?
– Да, папа получил ее еще в то время, когда жилье не продавали за бешеные деньги. Он работал в горторге, собственно, здесь почти все жильцы оттуда, ну, кто еще не умер, не продал и не съехал, – охотно объяснила Мария. – Мои вот тоже уехали в другой район. Я у них младшая, брат и сестра давно живут отдельно, а я до замужества тут жила, с родителями. А потом они решили, что им многовато четыре комнаты, и мы с мужем купили двушку в новом доме, так они туда и перебрались, а мы остались здесь.
– То есть вы хорошо знаете своих соседей?
– Конечно, – включая чайник, ответила она. – С детства, говорю же.
– Скажите, как часто Сергей Долженков навещал свою мать?
– Совсем не навещал. Арина приезжала, а он – нет. Уже лет восемь не появлялся.
– Причину вы, конечно, не знаете?
– Не знаю. Но тетя Галя, кажется, не переживала по этому поводу. Во всяком случае, внешне никак этого не показывала. Они с Сергеем вообще были не очень близки. После смерти отца Сергей домой только ночевать приходил, а то и не приходил. Потом вообще купил квартиру и переехал. Но иногда приезжал, сперва один, потом с Ариной.
– А Арину вы хорошо знаете?
Маша пожала плечами:
– Ну так… не очень близко, можно сказать, в основном по рассказам тети Гали, хотя несколько раз мы с ней разговаривали. Ну, знаете – такие чисто женские разговоры во дворе о детях, о том, что с ними связано. Общих-то интересов нет.
– Не можете сказать, какие у нее были отношения со свекровью?
