Юноша не сразу догадался, что эльфы ждут, чтобы он внимательно изучил подарки. Развязав мешок, он вывалил его содержимое на землю. Кремень и огниво, тонкая веревка с вплетенными в нее серебряными нитями, как на поясе, упаковка с красным гелем, вроде того, которым Джуравиль проводил линию вокруг папоротника, одеяло и зеркало для Оракула — наверно, их забрали из пещеры сразу после того, как он ушел оттуда, — кожаный мех с водой, запас еды; всего не перечислишь.
Элбрайн вопросительно взглянул на своего друга, но Джуравиль не ответил на его немой вопрос. Дрожащими руками юноша снова тщательно упаковал сумку и встал перед Леди Дасслеронд и Джуравилем.
— Красная повязка на твоей руке пропитана целебной мазью, — объяснил Джуравиль. — Зеленой можешь прикрывать нос и рот, если вокруг будет воздух, которым нельзя дышать. Она даже позволяет некоторое время находиться под водой.
— Это наши дары тебе, Полуночник, — добавила Леди Дасслеронд. — Вот и еще один! — она щелкнула пальцами, и вперед вышел Джойсеневиал с изумительной красоты луком в руках.
— Крыло Сокола, — старый эльф поднял лук повыше, чтобы его видели все. — Может служить и посохом, — легким движением руки он снял украшенный перьями наконечник вместе с тетивой и тут же установил его на место, без видимых усилий согнув лук. — Не опасайся — несмотря на внешнее изящество, сломать его невозможно. Этому луку не страшны ни удары, ни прямое попадание молнии, ни дыхание огромного дракона!
Эльфы радостными криками приветствовали своего непревзойденного мастера.
— Попробуй лук, — сказал Джуравиль.
Элбрайн положил на землю сумку и поднял лук, поражаясь его изумительной балансировке и гладкости. Чем сильнее он оттягивал тетиву и, следовательно, чем больше выгибался лук, тем заметнее расходились перья на одном из его концов. Теперь они напоминали те, которые, словно пальцы, оттопыриваются на крыле парящего сокола.
— Крыло Сокола, — повторил старый эльф. — Он прослужит тебе всю жизнь.
Джойсеневиал вручил Элбрайну колчан, полный длинных стрел, и медленно вернулся на свое место среди эльфов.
— Какой из наших даров ты считаешь самым драгоценным? — спросила Леди Дасслеронд.
Элбрайн задумался, понимая, что это был очень важный момент — своего рода очередная проверка, которую он должен выдержать.
— Все припасы и одежда, — начал он, — достойны короля, даже короля эльфов. И этот лук, — с благоговением добавил он, бросив взгляд на Джойсеневиала. — Уверен, что ему нет равных и что он для меня, как благословение. Однако самым драгоценным даром я считаю Оракул.
Леди Дасслеронд молча смотрела на него, и внезапно Элбрайн понял, что совершил ошибку. Возможно, это подсказал ему удрученный вид Джуравиля.
— Нет, — тут же поправился юноша, — не это самый драгоценный из ваших даров.
— И какой же? — взволнованно спросила Леди.
— Полуночник, — без колебаний ответил Элбрайн. — Все, что я есть; все, чем я стал. Теперь я Защитник, и с этим даром не сравнится все золото мира. Самый величайший дар — имя, которое вы дали мне, имя, в которое вложено столько вашего терпения и труда, имя, означающее, что я — друг эльфов. Не может быть выше ни чести, ни ответственности.
— И эта ответственность тебе по плечу, — сказал Джуравиль.
— А теперь время пришло. Ты должен идти, — заявила Леди Дасслеронд.
Первым побуждением Элбрайна было спросить «куда?», но он промолчал, уверенный, что эльфы сами подскажут ему, если будут считать, что в этом есть необходимость. Однако никаких разъяснений не последовало. Молча отвешивая ему поклон, они один за другим покинули поляну. И когда он снова остался совсем один, то уже знал ответ.
Оракул указал ему путь.
Местность была относительно ровная и бурая, с низкими редкими кустами, торчащими то там, то тут. Это была Вересковая Пустошь — или Болотный Супчик, как, словно в насмешку, называли эту местность поселенцы, живущие на краю Вайлдерлендса. Когда Элбрайн был ребенком, у камина часто рассказывали всякие ужасные истории, случившиеся в этих краях.
Сейчас эти воспоминания о якобы бродящих тут огромных животных и страшных чудовищах теснились у него в голове, вызывая не слишком приятное ощущение.
Сегодня туман был не такой густой, как вчера, когда он окутывал Элбрайна со всех сторон и казалось, что за ним наблюдают множество невидимых глаз. Поднявшись на небольшую возвышенность, он увидел извивающийся внизу ручей, прокладывающий свой путь по жирному коричневому глинозему. Юноша пощупал мех для воды и убедился, что тот наполовину пуст. Спустился к ручью — всего несколько футов в ширину и меньше фута в глубину, — зачерпнул воду рукой и попробовал на вкус. Хорошая вода, чистая. Земля здесь была слишком плотной, чтобы ее смог размыть такой легкий поток. Все ручьи, попадавшиеся ему в Вересковых Пустошах, были кристально чисты; правда, в низинах, где вода скапливалась и застаивалась надолго, она, казалось, растворяла в себе почву, превращаясь в густую грязевую похлебку.
Элбрайн повесил сумку на более-менее прочную ветку колючего куста и снял сапоги. Он был в пути уже пять дней, последние два — в Вересковых Пустошах. Холодная вода и мягкое дно приятно холодили усталые ноги. У него даже мелькнула мысль скинуть одежду и окунуться целиком.
Но потом он почувствовал что-то… или, может быть, услышал. Как бы то ни было, что-то заставило его насторожиться. Он замер на месте, вслушиваясь, вглядываясь, и спустя некоторое время ногами ощутил легкую вибрацию земли под собой.
И тут же услышал всплеск, не очень далеко вверх по течению ручья.
Ручей огибал один из невысоких округлых холмов, исчезая за ним на расстоянии примерно двадцати ярдов от того места, где стоял юноша.
Потом послышался еще один всплеск, уже ближе, а затем и голос, хотя слов разобрать не удалось. Элбрайн огляделся по сторонам, на этот раз в поисках уступа повыше, где можно было бы затаиться. Однако вокруг ничего подходящего не было; лучшее, что он мог сделать, это вернуться тем же путем, каким пришел, и распластаться наверху холма.
Но стоило ли? Особой опасности не было, поскольку Элбрайн находился на восточном краю Вересковых Пустошей, не так уж далеко от человеческих поселений. Кто бы или что бы сейчас ни приближалось к нему, это, безусловно, был не великан — тот производил бы гораздо больше шума. Может, это вообще не враг?
Но даже если и враг… Вооруженный Крылом Сокола Полуночник сумеет дать отпор любому неприятелю.
Завернувшись поплотнее в темно-зеленый плащ и накинув на голову капюшон, он занялся тем, ради чего спустился к ручью, — стал набирать воду в мех.
Звуки становились все громче. Судя по интенсивности всплесков, к Элбрайну приближались пять-шесть созданий. Двуногих, судя по тому, что они продолжали переговариваться между собой. И хотя он по-прежнему понимал лишь немногие слова, его насторожил высокий тон их скрипучих голосов. Элбрайну уже приходилось слышать такие голоса.
