— Он в Палмарисе?
— По крайней мере, прошел через него не больше двух недель назад.
Хозяин уселся за письменный стол и задумался.
— Если он, как ты говоришь, нарушил закон, то, скорее всего, прячется в районе южных доков. Там собирается весь этот сброд. — Стало ясно, что ничего больше ему в голову не приходит. — Палмарис — большой город. — В его голосе послышались извиняющиеся нотки. — Я назвал тебе свое имя, — внезапно и с явным намеком закончил он.
— У меня нет имени.
Напряжение в воздухе мгновенно усилилось; его, казалось, нагнетал холодный взгляд монаха. Доси откашлялся.
— Понятно. Жаль, что я мало чем могу помочь посланцу отца Маркворта.
Было совершенно очевидно, что этой фразой он лишний раз хочет подчеркнуть — вот, мол, мы с отцом Марквортом на равных, а ты всего лишь его «посланец». Глупец! Карающий Брат прищурился, не спуская с Доси пристального взгляда. Внезапно тот резко наклонился вперед.
— Но есть одно место, — почему-то прошептал он, — где можно получить ответы на все свои вопросы. — Карающий Брат понятия не имел, о чем идет речь и почему на лице этого человека возникло почти маниакальное выражение. — Однако все это только после обеда, — Доси снова откинулся в кресле. — Я угощу тебя так, как никто в Палмарисе, чтобы ты вернулся в Санта-Мир-Абель и замолвил перед Марквортом доброе словечко о его дорогом старом друге.
Карающий Брат решил подыграть ему, и, как выяснилось, оно того стоило. Слуги Доси — тот мужчина, который открыл монаху дверь, и три женщины, среди них одна просто редкостная красавица — вносили блюдо за блюдом: отлично приготовленное мясо и наисвежайшие фрукты. Сочный молодой барашек и толстые ломти оленины в грибном соусе, апельсины, истекающие соком, стоило очистить их от кожуры, и большие круглые желтые дыни; монах ел их впервые в жизни, и они оказались вкуснее всего, что он когда-либо пробовал.
Карающий Брат ни от чего не отказывался — просто обжирался, по правде говоря. И когда два часа спустя с едой было покончено, он, слегка посоловев, молча сидел и слушал, как хозяин без устали мелет языком.
Тот разливался соловьем, рассказывая о сделках, которые он проворачивал с различными аббатствами Хонсе-Бира и даже с Санта-Бругальнард в далеком Альпинадоре. Карающий Брат понимал, что все это, по замыслу Доси, должно произвести на него впечатление, и изо всех сил старался изобразить нечто в этом роде. Минуты складывались в часы, Доси прерывал свой рассказ, только чтобы рыгнуть; чувство собственной значимости настолько овладело им, что он мало интересовался реакцией собеседника. Этот человек вел дела с теми, кто оказывался в беде либо уж очень жаждал богатства; а таких, как известно, немало, так что ему было о чем рассказать. И конечно, он даже не догадывался, насколько скучной и нелепой вся его дурацкая болтовня казалась Карающему Брату.
Однако тот терпел, рассчитывая, что Доси может оказаться полезен ему; только это удерживало его за столом еще долго после того, как солнце село.
В конце концов, так внезапно, что впавший от скуки в полудремотное состояние монах даже вздрогнул, Доси заявил, что вот и настало время получить ответы на свои вопросы, поскольку такими вещами лучше всего заниматься в темноте.
Таинственный тон его заявления заставил Карающего Брата насторожиться, хотя, по правде говоря, многого он от этого человека не ждал. Может, глупый Доси предложит использовать гематит, чтобы захватить тела хозяев гостиниц в нижней части города и расспросить людей о «безумном монахе»?
Они вернулись в кабинет. Слуга уже принес второе кресло и поставил его сбоку от огромного дубового стола. Хозяин предложил монаху сесть и расслабиться.
— Хочешь, я пойду, — предложил Доси и тут же покачал головой, как бы испугавшись собственных слов. Карающий Брат молча пристально смотрел на него, не желая показывать, как сильно он заинтригован, но в то же время ничего не понимая. — Нет, наверно, лучше тебе сделать это самому, — он криво улыбнулся. — Ну, пойдешь?
— Пойду? Куда?
— Туда, где получишь ответы на свои вопросы.
— Я не знаю места, о котором ты говоришь. Догадываюсь лишь, что у тебя есть камень.
— Ох, вовсе не просто камень! — Доси достал из-за отворота своего превосходного серого френча большую булавку и показал ее монаху, не давая, однако, в руки.
Теперь Карающий Брат не смог скрыть своего интереса. Центральным камнем булавки, как он и предполагал, оказался гематит — вытянутый овал серого цвета, очень гладко отполированный. Его окружали оправленные в золото маленькие чистые круглые кристаллы. Монах не сразу узнал их, но мгновенно почувствовал, что присущая им магия каким-то образом связана с магией гематита.
— Я их сам так расположил, — похвастался Доси, — Вся прелесть в комбинации силы этих камней, понимаешь?
Прелесть! Что за словечко такое, когда речь идет о священных камнях! — почти с ненавистью к этому человеку подумал Карающий Брат.
— Мне неизвестно, какой эффект может дать комбинация этих камней, — сказал он.
— Кристаллический кварц, — объяснил Доси, поглаживая пальцами края булавки, — позволяет мысленно переноситься на большие расстояния.
Карающий Брат начал понимать. С кристаллическим кварцем сознание человека могло путешествовать очень далеко, а в комбинации с гематитом, позволяющим духу покинуть тело…
— Теперь ты можешь отправиться туда, где получишь ответы на все свои вопросы, — продолжал Доси. — Это место известно мне одному. Дом друга, необычайно могущественного друга, по правде говоря. Такого, что даже твой Маркворт ахнул бы, доведись ему встретиться с ним!
На этот раз Карающий Брат пропустил мимо ушей фамильярный тон при упоминании имени аббата, настолько он был захвачен открывающимися перед ним возможностями. Очень быстро, однако, его заинтересованность приобрела оттенок тревоги — он чувствовал, что имеет дело с чем-то потенциально очень опасным. Припомнилось выражение лица Доси, когда тот говорил об этом духовном путешествии: смесь ужаса и возбуждения, почти экстаза. Каким должно быть существо, чтобы так реагировать? И чем, в таком случае, может окончиться подобное «путешествие»?
Дрожь пробежала по спине Карающего Брата. Возможно, аббатству следует отказаться от практики продажи магических камней недоумкам вроде Доси.
Эта мысль, однако, тут же растаяла; слишком долго монаха приучали к тому, что любая критика действий вышестоящих — вещь совершенно недопустимая.
— Ну, иди, — Доси протянул ему булавку. — Камень сам поведет тебя. Он знает дорогу.
— Мне придется захватить тело другого человека?
— Говорю тебе, камень знает дорогу.
В тоне, которым это было сказано, ощущалось что-то… шкодливое, может быть? Та крошечная часть Карающего Брата, которая некогда называлась Квинталом и все еще уцелела на задворках его сознания, подсказывала ему, на что похоже выражение лица Доси. С таким видом мальчик постарше подбивает малыша сделать какую-нибудь каверзу.
