– Груша… Агриппина…
Вроде голос мужа. Но почему такой тихий, бесцветный, сломанный.
– Груша.
Я все же сумела оторвать щеку от паркета, поднялась на локтях и посмотрела в ту сторону, откуда слышала голос Альдамира.
Муж отливал зеленым, под глазами темнели синяки, а сами глаза… безжизненные черные омуты. Я зажмурилась, помотала головой, в надежде изгнать из памяти эту картину.
– Груша, его нет. Шторма больше нет, я не чувствую его присутствие.
Не сразу поняв смысл услышанного, была вынуждена снова взглянуть на Альдамира.
– Ты слышишь меня? – спросил он.
– Слышу.
Вот брон! Мой голосок под стать его, как у охрипшей престарелой вороны.
– Шторма больше нет, – повторил муж, не сводя с меня пустых глаз.
Не выдержав, перевела взгляд. Наткнулась на Диниоса, он тоже валялся на полу, бессмысленно смотря в потолок. Рядом плакала Лаура. Странно. Кое-как взяв себя в руки, поднялась. Огляделась и снова чуть не рухнула обратно: не только мы подверглись атаке, на полу валялась едва ли не пятая часть существ, посетивших столовую.
– Солнце, – прошептала я вслух. – Родная, что происходит?
Но вместо ее голоса услышала пустоту. Непривычную, пугающую, безжалостную.
– Солнышко! – взмолилась я. – Ответь…
– Ее больше нет, – вместо нее ответил Альдамир. – Их всех больше нет. Они исчезли. Ипостаси.
– Куда?! – закричала, больше не в силах терпеть. – Твою ж, Непроизносимую, куда?
Муж не ответил. Казалось, он ушел в себя, потому как опустил голову, а потом и вовсе лег набок и подтянул колени к груди.
Я снова огляделась. То там, то здесь, не реагируя на оклики и прикосновения друзей и близнецов, мономорфы прятались от всего мира, укладываясь в позу зародыша. Не только студенты, но и преподаватели. Столовая превратилась в филиал ада и сумасшедшего дома в одном флаконе.
– Груша! Агриппина, брона тебе в дом, взгляни на меня! – меня опять кто-то звал.
Моргнув, повернулась. Палиано. Красные волосы стояли дыбом от ужаса, рот широко открывался. Он бессмысленно размахивал руками и бегал вокруг.
– Что? – я едва шевелила языком.
– Груша!
Меня сжали в объятья.
– Спасибо, Предопределение! Груша, ты единственная из мономорфов, кто еще в состоянии реагировать.
– Я?
– Да! Взгляни на них, они в одно мгновение превратились в растения: не видят, не слышат, не говорят.
– Деда, спаси, – прошептала я, наконец, понимая. – Дедулечка…
– Груша, надо что-то делать! – меня встряхнули, не позволяя упасть в глубины переживаний.
Я икнула и постаралась собраться. Кора, Сонор, заплаканная Лаура – друзья стояли рядом и с мольбой смотрели на меня. Но я даже не представляла, что можно сделать.
– Думай, – рыкнула валькирия. – Ты умная, ты смотришь на все с другой стороны. Ты сможешь, Груша.
Думай, легко сказать. Когда в голове вместо мозгов жижа, думать-то и не получалось.
Снова помотала головой, а потом схватила с ближайшего стола стакан с водой и вылила на голову. Прохладная жидкость замочила волосы, залилась за воротник, прочертила дорожку по спине. Я поежилась от холода и, наконец, сумела собраться.
– Хорошо, будем думать, размышлять, так всегда говорит Солнце… Так, мономорфы. Кроме них пострадал кто-то еще?
– Нет, ответил Палиано. – Больше ни одна раса.
– Понятно. Дальше, главное отличие мономорфов от остальных, наличие второй ипостаси. Так?
– Так.
– Элементали могут обращаться к родственной стихии, – пробасил Сонор. – Можно сказать, это их вторая ипостась.
– Нет, – вступила Лаура. – Тут другое, элементаль сразу рождается с той или иной силой. Если пара из разных стихий, побеждает та стихия, что сильнее. У мономорфов нет, ипостась дарует им Сердце.
– Сердце, сердце. Сердце! Точно! – заорала я. – Ипостаси не могут просто так погибнуть, но они могут вернуться. Вернуться в Сердце! Значит, они по какой-то причине ушли к Сердцу. Значит, оно умерло или на грани гибели. Значит, нам нужно попасть к нему.
Народ смотрел на меня с непонятными выражениями на лицах. Будто бы я ляпнула несусветную ересь, глупость, бред. А потом их глаза засияли, и меня сжали со всех сторон.
– Вот видишь, Груша, ты у нас умница! – кричала Кора.
– Да ладно, – смутилась я. – Еще две минуты и вы сами до этого допетрили. Все ж логично.
– Возможно, – дипломатично добавил Палиано. – Раз так, пора собираться. Навестим дворец Владыки.
Нынче собирались всемером: Сонор, Кора, Лаура, Палиано, его жена и близнец Магда Торони, ну и недобитыш я. Узнавшие о ситуации деканы схватились за волосы: почти пятая часть студентов и преподавателей, жителей студенческого городка впала если не в кому, то в состоянии близкое к ней. О том, что творилось с остальными мономорфами, я боялась даже думать. Целое государство не реагирующих ни на что существ, что может быть хуже. Так что помощи нам ждать было неоткуда. Впрочем, нам не привыкать, не впервой.
Разрабатывать план было некогда, шли наобум. Хорошо хоть с нами отправились преподаватели: умные, сильные и, главное, опытные. Мудрить не стали, пошли проторенным путем: закуток у туалета встретил, как родных. В этот раз даже напрягаться не пришлось, никому до нас дела не было. Как я и боялась, в городе не осталось ни одного существа, способного нас задержать. В здании, на улицах, в скверах – везде лежали скрученные мономорфы, неспособные шевелится. Да ворвись сейчас малумы, перебили бы всех как котят.
Стараясь не смотреть на существ, добрались до дворца, а дальше мне предстояло напрячь память, чтобы вспомнить, где именно находилось Сердце. Была я там всего один раз, да с раздраем в душе, а потому сильно сомневалась, что сумею.
– Так, Агриппина, – рявкнула Магда, когда ей надоело любоваться на мое испуганное лицо. – Начни сначала. Где покои, откуда тебя повели на свадьбу?
Я заозиралась, пытаясь сориентироваться, и, наконец, сообразила, как лучше дойти до комнат. Добежав до них за считаные минуты, снова остановилась.
– Здесь вроде. А вот куда дальше? Наверное, туда или в тот коридор.
– Не суетись! – снова одернула меня Торони. – Я помогу, ты вспомнишь тот день.
Она тут же прошептала заклинание, подействовавшее на меня, словно ушат холодной воды. Вначале я окоченела, кровь, будто замерла, а после побежала еще быстрее, снабжая мозг кислородом. Перед глазами встали картины из прошлого, заставляя меня действовать. Казалось, я словно бы шла за самой собой, той из прошлого, повторяя неосознанно все ее телодвижения. И не заметила, как пришла к двери в подземелье.
