Такая же решимость владела Роджером и Коннором, ведущими пленного брата Юсефа в Палмарис. Коннор возлагал большие надежды на своего дядю Рошфора. Он с детства знал, что дядя слов на ветер не бросает. Барон во многом определял ход жизни в городе. И сколько бы раз Коннор ни оказывался в беде, дядя своими спокойными и решительными действиями приходил ему на помощь.
Брат Юсеф внимательно следил за самоуверенным Коннором. Он слушал, как молодой аристократ с бравадой говорил о том, что предпримет его дядя; видел, как горделиво восседает Коннор в седле.
— Стоило бы подумать, господин Билдеборох, чем тебе грозит сговор с предателями, — язвительно произнес монах.
— Если не заткнешься сам, я вгоню тебе в рот кляп, — пообещал ему Коннор.
— Представляю, в какое замешательство придет твой почтенный дядюшка! — не унимался Юсеф. — То-то будет весело, когда король узнает, что племянник барона Билдебороха спутался с преступниками.
— Я ведь не шучу, — сказал Коннор, глянув на него сверху. — Заткнись.
Брат Юсеф ничуть не испугался.
— Твои обвинения, конечно же, смехотворны, — продолжал он. — Твой дядя быстро убедится в этом. Ему еще придется чуть ли не на коленях просить прощения у церкви. Может, церковь и примет его искреннее раскаяние и не станет отлучать его.
Коннор презрительно усмехнулся. Слова коварного монаха не произвели на него никакого впечатления. Он не собирался верить во все эти бредни. Однако в следующее мгновение где-то внутри, в мыслях, у Коннора шевельнулся страх за себя и за дядю. Он попытался загородиться своей верой в могущество барона Билдебороха, но одновременно твердил себе, что нельзя недооценивать могущество церкви.
— Возможно, вас двоих могли бы даже простить, — елейным голосом продолжал Юсеф.
— Простить за то, что мы себя защищали? — усмехнулся Роджер.
— Вы оба непричастны, — ответил Юсеф. — Виновны лишь девчонка да ее дружок. Возможно, и их спутник-эльф. Мы не подозревали о том, что эльфы действительно существуют. Во всяком случае, его судьбу еще предстоит решить.
Коннор вновь усмехнулся. Этот монах выслеживал его в трактире, намереваясь схватить и убить, и теперь он болтает о его, Коннора, непричастности! Что за чушь!
— Ах да, я забыл про девчонку, — продолжал брат Юсеф.
Он переменил тон и краешком глаза поглядывал на Коннора, прикидывая, как поведет себя молодой аристократ.
— Это будет сладостная добыча, — похотливо произнес монах. — Прежде чем передать ее моим начальникам, я сумею вдоволь поразвлечься с нею.
Юсеф намеренно вызывал Коннора на удар и даже не подумал уклоняться. Он позволил Коннору ударить себя по затылку. Удар был не слишком сильным, но для монаха он пришелся как нельзя кстати. Юсеф заранее рассчитал свое падение и упал прямо на левое плечо. Он услышал, как что-то щелкнуло. Его обдало болью, и он вскрикнул. На самом деле Юсеф еще плотнее свел руки, чтобы ослабить стягивающую их веревку.
— Мы почти уже в городе! — укоризненно сказал Роджер. — Зачем ты его ударил?
— А разве тебе не захотелось бы сделать то же самое? — вопросом ответил Коннор.
Роджер не знал, что сказать. Он подошел к лежащему Юсефу, а вслед за ним к монаху подошел и спешившийся Коннор.
Руки монаха были связаны таким образом, чтобы лишить его всякой возможности пошевелить ими. Теперь положение изменилось. В считанные секунды Юсеф высвободил левую руку, однако пока продолжал держать ее на прежнем месте, не обращая внимания на отупляющую боль в левом плече.
Роджер наклонился первым, чтобы помочь Юсефу подняться.
Юсеф выжидал — парень не представлял для него особой опасности.
Затем подошел Коннор и стал помогать Роджеру поднять монаха.
Они и представить не могли, что Юсеф мгновенно вскочит на ноги. Веревка, еще недавно стягивавшая ему руки, развязалась. Правая рука качнулась, пальцы согнулись и застыли. Юсеф вцепился Коннору в горло, заставив молодого аристократа застыть на месте, разорвал кожу и устремился дальше, прямо к трахее.
Монах бросил на Коннора безучастный немигающий взгляд и разорвал ему горло.
Коннор Билдеборох упал, ухватившись руками за горло, безуспешно хватая ртом воздух и столь же безуспешно пытаясь остановить кровь, которая темно-красным потоком хлынула наружу, а затем через разорванную трахею устремилась в легкие.
Юсеф обернулся и ударил ошеломленного Роджера. Парень упал.
Роджер быстро сообразил, что Коннору теперь не поможешь, а с изощренным монахом ему не справиться. Едва оказавшись на земле, он начал отползать в сторону, и пока Юсеф глумился над умирающим Коннором, Роджеру удалось добраться до лошади.
— Думаю, что следующим, кого я убью, будет твой дядюшка, — со злорадной усмешкой процедил Юсеф.
Коннор слышал эти слова, но они доносились уже издалека. Он куда-то падал. Ему было холодно и одиноко. Звуки исчезли. Окружающий мир сузился, превратившись в отдельные вспышки света.
И вдруг ему стало светло и тепло.
Он обрел место великого покоя, единственное место надежды. Он наконец-то помирился с Джилл.
Все остальное ушло, остались только свет и тепло. И дух Коннора устремился им навстречу.
Роджер крепко ухватился за стремя испуганной лошади Коннора, которая потащила его вперед. Позади слышались шаги приближавшегося монаха. Расправившись с Коннором, Юсеф не собирался упускать вторую жертву.
Буквально рыча от боли, Роджер подбежал к лошади. Он ухватился за седло, затем потянулся и сильно ударил Грейстоуна, заставив пуститься вскачь. Кое-как Роджер сумел обернуться назад и увидел догоняющего их Юсефа. Тот бежал быстро, и расстояние между ними сокращалось.
Роджер из последних сил старался взобраться на лошадь. Когда его ноги перестали волочиться по земле, лошадь почувствовала облегчение и поскакала быстрее, оставляя монаха позади.
Он даже не попытался как следует сесть в седло, а так и остался сидеть поперек, свесив голову и морщась от каждой выбоины на дороге, доставлявшей ему болезненную встряску.
Вскоре Грейстоун оторвался от брата Юсефа.
Раздосадованный брат Юсеф со всей силой ударил каблуком по земле. Он глядел то в одном, то в другом направлении, не зная, куда ему направиться. Можно вернуться в Палмарис. Теперь, когда Коннор мертв, некому обвинить его в убийстве Добриниона. А показания каких-то бродяг никто не сочтет веским обвинением против монаха Абеликанского ордена.
Юсеф не боялся ни барона Билдебороха, ни монахов Сент-Прешес. Однако при мысли о том, что придется сообщить о случившемся отцу-настоятелю Маркворту, у него встали дыбом волосы. Коннор Билдеборох, доставивший им столько хлопот, наконец-то мертв. Но ведь и Данделион тоже мертв. И приказ вернуть камни все еще не выполнен.
