— Вы требуете слишком многого.
— Не больше, чем требовал от самого себя, — ответил с самоуничижительной усмешкой Джоджонах. — Я верю, что ты будешь лучше меня!
При этих словах брат Браумин хмыкнул, но Джоджонах затряс головой и не дал ему раскрыть рта.
— Мне понадобились десятки лет, чтобы узнать то, что уже прочно отложилось в твоем сердце, — признался старый магистр.
— Но у меня был прекрасный учитель, — хитро улыбнувшись, ответил ему Браумин.
На изможденном лице Джоджонаха тоже появилась улыбка.
Браумин, встав рядом с ним и подняв книгу повыше, спросил:
— Прошу вас, скажите, что в ней?
— Сердце брата Эвелина, ответил Джоджонах. — И правда о том, как все когда-то было.
Браумин спрятал книгу под сутаной, поместив ее у сердца.
— Вспомни все, что я рассказывал тебе о судьбе «Бегущего», и не забывай об этом, когда будешь читать о пути, которым прежде шел наш орден, — подсказал магистр.
Браумин еще крепче сжал книгу и молчаливо кивнул.
— Доброго пути вам, мой друг и учитель, — сказал он Джоджонаху, боясь, что больше его не увидит.
— Не бойся за меня, — успокоил его магистр. — Даже если бы мне было суждено сегодня умереть, я бы умер со спокойной душой. Ведь я нашел свое сердце, нашел правду и сумел передать ее в надежные руки. И окончательная победа будет за нами.
Брат Браумин вдруг бросился к нему и крепко обнял грузного магистра. Потом резко повернулся, не желая, чтобы магистр Джоджонах видел его слезы, и вышел из кельи.
Джоджонах вытер глаза и осторожно закрыл за Браумином дверь.
Через несколько часов магистр Джоджонах, Де'Уннеро и двадцать пять молодых монахов вышли из массивных ворот Санта-Мир-Абель. Внушительная сила для сопровождения скороспелого настоятеля, отметил про себя Джоджонах. Все — монахи четвертого и пятого годов, одетые в тяжелые кожаные доспехи и вооруженные мечами и увесистыми арбалетами. При виде монашеского эскорта старый магистр тяжело вздохнул. Эта гвардия требовалась Де'Уннеро не столько для защиты от превратностей пути, сколько для поддержки его абсолютного господства, которое установится с первых же минут появления в Сент-Прешес нового настоятеля.
Впрочем, имело ли это какое-то значение теперь? Джоджонах чувствовал, что достаточно навоевался. Да и путь в Палмарис отнюдь не близкий.
Когда за ним закрылись монастырские ворота, Джоджонах остановился. Может, нужно вернуться и прямо сейчас открыто выступить против Маркворта, и тогда — будь что будет? Сегодня магистр особенно остро чувствовал близость своей смерти. Его время стремительно приближалось к концу.
Увы, он был слишком слаб и болен, чтобы возвращаться и разыскивать Маркворта.
Магистр опустил голову, стыдясь собственной слабости, и начал прислушиваться к речи, которую держал острый на язык Де'Уннеро, обращаясь ко всем, включая и Джоджонаха. Де'Уннеро сыпал распоряжениями о том, как и в каком порядке они будут двигаться по дороге. Он потребовал от всех и в особенности от Джоджонаха, который стоял с ним рядом, чтобы впредь его именовали настоятелем Де'Уннеро.
Это звание больно задевало чувства магистра Джоджонаха.
— Вы пока еще не настоятель, — напомнил он.
— Но, возможно, кое-кому из вас будет полезно поупражняться в произнесении моего нового звания, — ответил Де'Уннеро.
Джоджонах стоял не шелохнувшись.
— Это собственноручно написано отцом-настоятелем, — объявил Де'Уннеро, быстро развернув свиток пергамента.
Пергамент содержал недавний указ Маркворта, провозглашающий, что отныне и впредь брат Маркало Де'Уннеро будет именоваться настоятелем Де'Уннеро.
— Вы еще с чем-нибудь не согласны, магистр Джоджонах? — самодовольно осведомился Де'Уннеро.
— Нет.
— Просто «нет»?
Магистр Джоджонах не шелохнулся. Его немигающий взгляд буравил насквозь пергамент ненавистного указа.
— Магистр Джоджонах? — позвал Де'Уннеро, и тон его голоса подсказывал, чего именно он добивается.
Джоджонах поднял голову и увидел злорадную усмешку на губах Де'Уннеро, решившего проучить его на глазах у молодых монахов.
— Нет, настоятель Де'Уннеро, — пробормотал он, презирая себя за каждое слово и понимая, что ему хотелось совсем не такого сражения.
Осадив Джоджонаха, Де'Уннеро дал сигнал к отправлению, и процессия, соблюдая точный походный порядок, двинулась на запад.
Магистру Джоджонаху показалось, что дорога стала значительно длиннее.
ГЛАВА 27
ИЗБАВЛЕНИЕ
— Они отбыли? — спросил у брата Фрэнсиса отец-настоятель.
Маркворт с самого утра оставался в своих покоях, не желая столкновения с Джоджонахом. Тот был на грани срыва, до которой отец-настоятель сознательно его довел. Маркворт опасался, что грузный магистр чего доброго полезет в бой, да еще на глазах у других братьев, а этого отцу-настоятелю совсем не хотелось. Пусть Джоджонах воюет в Палмарисе с Де'Уннеро!
— Да, во главе с магистром… с настоятелем Де'Уннеро, — ответил Фрэнсис.
— Что ж, теперь мы можем вплотную заняться допросами пленников, — произнес Маркворт таким ледяным тоном, что у брата Фрэнсиса по спине забегали мурашки. — Магическая повязка кентавра у тебя?
Брат Фрэнсис извлек из кармана повязку.
— Отлично, — кивнул Маркворт. — Мне он нужен живым.
Он направился к двери. Брат Фрэнсис поспешил вслед за ним.
— Мне кажется, что другим пленникам тоже требуется помощь, — сказал он. Особенно трактирщице. Судя по всему, она серьезно больна.
— Может, им и требуется помощь, но нам они больше не нужны, — жестко отрезал Маркворт.
— Наверное, все же стоило немного помочь им, применив камень, — заикаясь проговорил Фрэнсис.
Смех Маркворта ударил его прямо в сердце.
— Ты что, не слышал моих слов? — спросил старик. — Они нам больше не нужны.
— Однако мы не собираемся их выпускать.
— Почему же, — возразил Маркворт, но прежде, чем брат Фрэнсис успел с облегчением улыбнуться, отец-настоятель добавил: — Мы их выпустим, когда придет их час предстать пред лицом Божьего гнева. А пока пусть гниют в своих темных норах.
— Но, отец-настоятель…
Под колючим взглядом Маркворта брат Фрэнсис умолк.
— Ты беспокоишься из-за каких-то двух человек, когда на карту поставлена судьба всей церкви, — отчитал его старик.
— Но если эти люди нам не нужны, зачем же держать их в заточении?
