— Ты даже не можешь в этом сознаться? — спросил он.
Элбрайн сверкнул на него глазами.
— Сознаться? — повторил он. — Ты говоришь так, словно я совершил преступление.
— А разве нет?
— А разве она недостойна обучения? — быстро спросил Элбрайн, махнув рукой в сторону повозок и Пони.
Эльф несколько смягчил свой гнев, но расспросы на этом не прекратились.
— Получается, что Элбрайн стал судьей, решающим, кто достоин и кто нет? И Элбрайн готов сделаться учителем би'нелле дасада вместо эльфов, которые с незапамятных времен владеют искусством этого танца?
— Нет, — серьезно ответил Элбрайн. — Не Элбрайн, а Полуночник.
— Ты слишком много на себя берешь, — заметил Джуравиль.
— Вы сами дали мне такое имя.
— Мы дали тебе больше, чем имя, — резко ответил эльф. — Мы дали тебе иную жизнь. Следи за тем, Полуночник, чтобы не злоупотреблять нашими дарами. Госпожа Дасслеронд никогда бы не простила такого оскорбления.
— Оскорбления? — воскликнул Элбрайн, которому это замечание показалось смехотворным. — Подумай-ка о положении, в каком я… в каком все мы оказались. Мы с Пони уничтожили демона-дракона и были вынуждены постоянно сражаться с этими тварями на всем пути до Дундалиса. Да, признаю: я поделился с нею своим даром ради блага нас обоих, как и она поделилась даром Эвелина ради нашего блага.
— Значит, она научила тебя пользоваться силой камней, — сделал вывод Джуравиль.
— По сравнению с ней, я — почти ничто, — искренне сказал Элбрайн.
— Как и она, по сравнению с твоей боевой сноровкой, — сказал эльф.
Элбрайн уже был готов сказать в ответ какую-нибудь колкость. Он не хотел прощать оскорбительных высказываний в адрес Пони, в особенности — несоответствующих действительности. Однако Джуравиль продолжал говорить:
— Вместе с тем человек, способный двигаться с удивительным изяществом, который может столь гармонично дополнять движения Элбрайна, обученного народом тол'алфара, — это действительно редкая находка. Джилсепони танцует так, словно она немало лет провела в Кер'алфаре.
На лице Элбрайна появилась улыбка.
— Значит, ее учил мастер своего дела, — сказал он и подмигнул.
Джуравиль спокойно выслушал это хвастливое утверждение.
— Ты поступил правильно, — решил эльф. — Джилсепони достойна этого танца; достойна больше, чем кто-либо из людей.
Удовлетворенный такими словами, Элбрайн глянул в восточном направлении.
— Много их туда улизнуло, — заметил он.
— Скорее всего, гоблины напоролись прямо на идущих сюда монахов.
— Если только монахи не предпочли спрятаться и пропустить их, — сказал Элбрайн.
Джуравиль понял намек.
— Иди к ней и посмотри, как обстоят дела у купцов.
— А я разведаю, что сталось на востоке с нашими дорогими гоблинами.
Элбрайн поскакал вниз по склону, направляясь к повозкам. Кто-то из перепуганных людей наставил на него лук, за что чуть не получил по уху от своего спутника по каравану.
— Ты что, дурень! — закричал другой. — Он же спас твою поганую жизнь. Один поубивал половину гоблинов!
Первый человек бросил лук на землю и начал неуклюже кланяться. Элбрайн лишь улыбнулся и проехал мимо, оказавшись внутри кольца повозок. Он сразу же заметил Пони и спрыгнул с коня, отдав поводья молоденькой девушке, вызвавшейся помочь.
— У них много раненых, причем серьезно, — объяснила Пони.
Сама она занималась исцелением мужчины, который по всем признакам, казалось, уже не жилец.
— Его ранили, когда гоблины напали в первый раз.
Элбрайн вновь беспокойно посмотрел в восточном направлении.
— Думаю, монахи уже совсем близко, — негромко сказал он.
Пони внимательно смотрела на него, закусив пухлую верхнюю губу. В ее широко раскрытых глазах читался вопрос. Он знал, как поступит она, и она сделает это вопреки его согласию или несогласию. Сейчас Пони хотела лишь узнать, что думает он сам.
— Будь осторожна с камнем, — предупредил он. — Перевяжи им раны, словно ты действуешь привычным образом. А камень используй…
Элбрайн замолчал, увидев, как переменилось лицо Пони.
Она хотела знать его мнение, но лишь из уважения к любимому. Но в этом деле она не нуждалась в его приказаниях. Элбрайн понял и смолк, показав жестом, что доверяет ее суждениям.
Он видел, как Пони достала из мешочка серый камень, плотно зажала в руке и склонилась над раненым. Элбрайн тоже склонился, сделал повязку и начал перевязывать рану. Удар пришелся по правой стороне груди. Меч гоблина поломал несколько ребер и вонзился очень глубоко, едва ли не в легкое. Элбрайн плотно перевязал рану. Он не хотел увеличивать страдания этого человека, но стоны раненого помогали отвлечь внимание от тайного врачевания Пони.
Раненый тяжело дышал. Элбрайн произнес несколько обычных слов утешения. Неожиданно человеку стало легче, и он вопросительно посмотрел на Элбрайна.
— Что со мной? — тихо спросил он.
— Не такая уж у тебя опасная рана, — солгал Элбрайн. — Меч только слегка задел ребра.
Раненый недоверчиво посмотрел на него, но спорить не стал, довольный тем, что боль начала уходить и ему становилось все легче дышать.
Элбрайн и Пони обошли караван, желая убедиться, есть ли еще тяжелораненые, которым нельзя помочь обычными средствами. Они нашли лишь одну пожилую женщину, получившую сильный удар по голове. Ее глаза бессмысленно блуждали, а изо рта сочилась слюна.
— Так и не приходит в сознание, — сказал ухаживающий за ней человек. — Я видел, как это было. Гоблин ударил ее палицей. Думаю, ей не дожить до вечера.
Пони наклонилась, разглядывая рану.
— А я так не думаю, — сказала она. — Нужно лишь правильно перевязать ей голову.
— Что? — удивился человек, но спорить не стал.
Элбрайн и Пони принялись за работу. Элбрайн накладывал повязку, в то время как Пони, зажав в ладони магический камень, приложила руку к ране. Внешне это выглядело так, будто она поддерживала голову раненой, пока Элбрайн делал перевязку.
Пони закрыла глаза и ушла в камень, посылая через пальцы его целительную магию. Она ощущала все состояние раненой, всю ее боль и муки, но во время сражений на севере Пони доводилось врачевать раны и посерьезнее этой.
Вскоре она вышла из транса. Рана уменьшилась и уже не представляла угрозы для жизни. В это время послышались крики:
— Они подходят! Оттуда, с востока!
— Гоблины! — завопил какой-то перепуганный купец.
— Нет! — возразил другой. — Это монахи! Братья из Санта-Мир-Абель пришли нам на помощь!
