Джоджонах быстро залечил порез с помощью гематита и поднялся на вершину холма. Внизу не ощущалось никаких признаков беспокойства. Там горело несколько костров, вокруг которых двигались люди. Магистр еще раз сориентировался и продолжил путь.
До места, где остановились воины и эльф, он добрался уже на рассвете. Джоджонаху не хотелось будить этих людей, а тем более — тревожить их. Однако он понял, что ему надо подойти достаточно близко; тогда женщина сможет его узнать.
Вскоре он уже был в кустах, непосредственно примыкающих к месту ночлега. Неподалеку мигал догорающий костер. Магистр считал, что, подходя, не наделал шуму, и с радостью увидел, что женщина и ее спутник спят.
Чтобы не пугать спящих и не побуждать их к неожиданным действиям, Джоджонах решил дождаться рассвета и дать им возможность проснуться самим. Он начал устраиваться поудобнее. И все же магистра, едва он здесь появился, не оставляло ощущение, что за ним следят.
Джоджонах так и не понял, что же произошло дальше. Как и все монахи Санта-Мир-Абель, он владел боевой выучкой, однако в считанные секунды он оказался лежащим на спине. Спутник женщины придавил его к земле, а у самого своего горла Джоджонах увидел лезвие маленького, точно игрушечного, меча.
Джоджонах не сопротивлялся, и воин, узнав его, несколько ослабил хватку.
— Больше поблизости нет никого, — раздался мелодичный голос.
Эльф, предположил Джоджонах.
— Магистр Джоджонах! — воскликнула женщина.
Она подбежала и положила руку на плечо своего спутника. Они переглянулись. Элбрайн кивнул, встал и подал монаху руку.
Джоджонах взялся за протянутую руку, и его подняли с такой легкостью, что сила этого человека, так же как и удивительное проворство, ошеломила магистра.
— Зачем вы здесь? — спросила женщина.
Джоджонах посмотрел ей в глаза, красота и глубина которых ничуть не изменились в неярком свете раннего утра.
— А вы зачем? — спросил он, и в тоне его голоса ощущалось такое понимание, что Пони и Элбрайн умолкли.
ГЛАВА 30
В ПОИСКАХ ОТВЕТОВ
— Брат Талюмус…
Барон Билдеборох старался говорить медленно и спокойно, но не мог скрыть волнения, то и дело прорывавшегося сквозь это хрупкое спокойствие.
— …расскажи мне еще раз, как Коннор приходил сюда… все, что он тут делал… и где что осматривал.
Молодой монах, явно удрученный тем, что барон недоволен его рассказом, начал сначала, но заторопился, стал перескакивать с темы на тему, и в результате его слова превратились в полную бессмыслицу. Барон ласково потрепал монаха по руке, и тот умолк, глубоко дыша и приводя в порядок мысли.
— Поначалу он пошел в покои настоятеля, — медленно произнес Талюмус. — Ему не понравилось, что мы там все прибрали, но что нам оставалось делать?
Здесь голос монаха вновь задрожал от волнения.
— Тело покойного должно быть выставлено для прощания — так велит традиция! Люди шли сюда нескончаемым потоком. Разве мы могли позволить, чтобы в спальне был беспорядок, да еще следы крови?
— Нет. Разумеется, нет, — постоянно повторял барон, пытаясь успокоить брата Талюмуса.
Роджер внимательно наблюдал за своим новым наставником, восхищенный терпением барона и тем, как он пытался помочь этому тараторящему молодому монаху не потерять нить рассказа. Но напряжение не оставляло барона. Они оба понимали, что едва ли сумеют найти в монастыре удовлетворительные ответы. Сент-Прешес, где сейчас не было ни одного магистра, переживал полный разброд. Монахи слонялись без дела и даже во время молитв позволяли себе обсуждать какие-то слухи и сплетни. Впрочем, одна новость была достоверной и она особенно взбудоражила Роджера и старого барона. Вскоре в Сент-Прешес должен прибыть новый настоятель — магистр из Санта-Мир-Абелъ.
Грядущее событие почему-то заставляло их думать, что Коннор был прав в своих подозрениях и за убийством Добриниона стоял сам всесильный Маркворт.
— Мертвого поври мы не трогали, — продолжал брат Талюмус. — Во всяком случае, пока господин Коннор не ушел, труп лежал здесь.
— А затем Коннор направился в кухню? — осторожно спросил барон.
— Да, туда, где убили Келли Ли, — ответил монах. — Бедная девушка.
— И у нее на теле не было никаких ран? — решился спросить Роджер.
Спрашивая, он глядел прямо на старого Рошфора, хотя вопрос предназначался брату Талюмусу. Роджер уже рассказывал барону, что именно навело Коннора на мысль о непричастности поври к этому преступлению. Ни один поври не упустит случая окунуть свой берет в кровь жертвы, а между тем на теле девушки отсутствовали порезы.
— Нет, — ответил Талюмус.
— И крови тоже не было?
— Нет.
— Сходи и приведи мне того, кто первым обнаружил тело кухарки, — велел барон Билдеборох. — И поживей.
Брат Талюмус, шатаясь от волнения, поклонился и выбежал.
— Тот, кто застал ее мертвой, вряд ли расскажет нам что-нибудь важное, — заметил Роджер, удивленный распоряжением барона.
— Мне этого и не нужно, — ответил ему барон. — Я просто отослал брата Талюмуса, чтобы он оставил нас одних. Надо решать, друг мой, что нам делать дальше, и решать быстро.
— Нам нельзя рассказывать им ни о подозрениях Коннора, ни о его гибели, — чуть подумав, сказал Роджер.
Барон утвердительно кивнул, и парень продолжал:
— Они беспомощны. Если Талюмус, самый старший по рангу, так себя ведет, ни один здешний монах не выступит против этого магистра и Санта-Мир-Абель.
— Похоже, что настоятель Добринион чересчур опекал своих подчиненных и не слишком-то заботился об их умении действовать самостоятельно, — согласился Рошфор и усмехнулся. — Представляю, какой начался бы хаос, если бы я рассказал Талюмусу и остальным братьям, что их любимого настоятеля убили выходцы из Санта-Мир-Абель.
— Сражение все испортит, — с пониманием дела сказал Роджер. — Коннор кое-что порассказал мне о церкви. Если здесь начнется бунт, Санта-Мир-Абель быстро распустит Сент-Прешес, и тогда отец-настоятель будет куда пристальнее следить за Палмарисом, чем сейчас, когда он направил сюда своего человека.
— Ты прав, — со вздохом согласился барон Билдеборох.
В это время вернулся брат Талюмус, приведя с собой другого монаха. Чтобы не пугать и без того взволнованных и перепуганных монахов, барон постарался выглядеть спокойным. Вопросы он задавал только для видимости. И барон, и Роджер понимали, что в Сент-Прешес на их вопросы не ответит никто.
Вскоре они возвратились в Чейзвинд Мэнор. Рошфор расхаживал по комнате, а Роджер уселся в любимое мягкое кресло барона.
— Путь до Урсала не близок, — говорил Рошфор. — Я хочу, чтобы ты обязательно поехал со мной.
