Можно понять амбициозного брата Фрэнсиса, жаждавшего совершить это путешествие, разумеется, в виде полновластного хозяина своего тела и духа. Но для магистра Джоджонаха, находившегося на шестом десятке, когда уже не осталось желаний ни славы, ни власти, а тем более тяги к приключениям, такое назначение явно означало наказание и, весьма вероятно, смертный приговор.
Споров не было. Собравшиеся быстро выбрали двадцать две кандидатуры из числа физически выносливых и владеющих магией братьев. В большинстве своем это были ученики пятого и шестого годов, находившиеся в расцвете физических сил. Сюда же вошло двое безупречных: ученики десятого и двенадцатого годов.
— Кого вы избираете в качестве своего первого помощника? — поинтересовался у Джоджонаха Маркворт.
Магистр не стал торопиться с ответом. Наилучшей кандидатурой, если основываться на чисто эгоистических соображениях, был бы Браумин Херд, близкий друг и зачастую доверенное лицо Джоджонаха. Но магистр должен был думать не только о себе. Никто не знает, какие опасности подстерегают караван, и, если они с Браумином Хердом оба погибнут, Маркворт от этого только выиграет, лишившись оппонентов. Остальные магистры, за исключением, пожалуй, Энгресса, слишком жаждут власти и благополучия, чтобы решиться возражать отцу-настоятелю. Что касается безупречных — учеников девятого и десятого годов, — эти чересчур амбициозны и очень похожи на брата Фрэнсиса.
— Наверное, один из них все-таки отличается от остальных, — подумал Джоджонах.
— Мой избранник должен быть из числа безупречных? — спросил он.
— Я готов отправить даже магистра, — тут же ответил отец Маркворт.
Его тон, где сквозили удивление и едва сдерживаемый гнев, подсказал Джоджонаху: настоятель надеялся и ожидал, что он назовет Браумина Херда.
— Я думал о ком-либо из одногодков брата Фрэнсиса, — пояснил Джоджонах.
— Это значит — еще один ученик девятого года? — недоверчиво спросил Маркворт.
— В числе избранных нами уже есть двое безупречных, — напомнил магистр Энгресс. — Им может не понравиться, что третьим по значимости будет выбран ученик девятого года.
— Но они примут этот выбор, когда узнают, что другой ученик девятого года выбран в качестве проводника для отца-настоятеля, — тут же нашелся один из магистров. Произнеся эти слова, он почтительно поклонился Маркворту.
У магистра Джоджонаха возникло сильное желание броситься к этому подхалиму и влепить ему пощечину.
— Однако вряд ли стоит доверять роль второго помощника также ученику девятого года, — продолжал магистр Энгресс. Он не собирался затевать спор — такое было не в его природе, — а лишь представлял собой формальный «голос несогласного».
Маркворт посмотрел на магистра, предложившего сделать вторым помощником Фрэнсиса, и едва заметно кивнул. Джоджонах был уверен, что настоятель даже не заметил своего кивка, но для него самого это оказалось своевременным намеком. Настоятель уже сделал выбор.
— Так кого же вы назовете? — снова спросил Маркворт.
Джоджонах уклончиво пожал плечами. Он понял, что наступил критический момент. Маркворт ни за что не допустит, чтобы первым помощником стал кто-либо из учеников девятого года. Сейчас же он хотел выяснить, есть ли еще потенциальные бунтовщики среди его подчиненных, заговорщики, примыкающие к маленькому кружку магистра Джоджонаха.
— Я лишь надеялся, что брату Браумину Херду будет позволено меня сопровождать, — без обиняков заявил Джоджонах. — Он мой друг и отчасти — мой подопечный.
Самодовольное выражение на лице отца-настоятеля сменилось недоуменной гримасой.
— Но тогда… — начал было кто-то из магистров, но его прервал брат Фрэнсис:
— Брат Херд не является моим одногодком. Он находится на ступени безупречных.
— Неужели? — с деланным удивлением спросил Джоджонах.
Несколько магистров заговорили разом, высказывая опасения, что их собрат страдает не только дряблостью живота.
— Значит, вы хотите Херда? — громко сказал настоятель Маркворт, заставив умолкнуть остальных.
Джоджонах улыбнулся и покорно кивнул.
— Выходит, он — ученик десятого года, — с поддельным изумлением произнес магистр. — Годы летят так быстро, что все перемешалось.
Кивки и смешки собравшихся за столом подсказывали Джоджонаху, что ему удалось вывернуться из затруднительного положения. Но его отнюдь не вдохновлял тот факт, что им с Браумином Хердом суждено оказаться вдали от Санта-Мир-Абель и в непосредственной близости от смертельной опасности.
Брат Браумин Херд был ладным мужчиной с короткими темными вьющимися волосами и волевым лицом, на котором выделялись темные проницательные глаза. На его щеках всегда проступала щетина, как бы часто и тщательно он ни брился. Роста он был невысокого, но широкоплеч и держался прямо, отчего производил внушительное впечатление. Херду было за тридцать, и более трети своей жизни он провел в Санта-Мир-Абель. Поскольку первой его любовью был Бог, многие женщины в округе явно сожалели об этом выборе монаха.
Браумин Херд бросил взгляд по обе стороны коридора верхнего этажа монастыря, затем проскользнул в одну из келий, осторожно прикрыв за собой дверь.
— Я должен был отправиться в это путешествие, — произнес он своим густым, звучным голосом, поворачиваясь лицом к магистру Джоджонаху. — Годами своего труда я заслужил место среди участников экспедиции в Барбакан.
— Место рядом со мной или с Марквортом? — спросил магистр Джоджонах.
— Вам практически не дали времени на размышление, заставив делать выбор, когда все, кроме меня, уже были избраны, — поспешил ответить Браумин Херд. — Вы выбрали меня, хотя я знаю, что намеревались назвать другую кандидатуру.
Джоджонах удивленно посмотрел на него.
— Мне все рассказали. Вы прекрасно знаете, что я нахожусь на уровне безупречных; ведь вы же сами вручали мне «почетный свиток», — заключил Браумин. — Вы собирались назвать брата Виссенти.
Джоджонах даже покачнулся от удивления: до чего же быстро сведения об их встрече разлетелись по монастырю. Он внимательно поглядел на брата Браумина. Никогда еще он не видел на лице своего друга столько боли и гнева. Браумин Херд был сильным и крепким человеком — сплошные налитые мускулы. Лицо его украшала тяжелая квадратная челюсть. Будучи широкоплечим, он имел узкую талию. Во всем теле Херда не было ни намека на дряблость. Наоборот, он был словно высечен из камня. В Санта-Мир-Абель не многие могли померяться с ним силой. Однако магистр Джоджонах, зная этого человека, зная его внутренний мир и сострадательное сердце, понимал: Браумин Херд — не воин. При всей своей огромной физической силе он не отличился в воинской выучке, что особенно печалило магистра Де'Уннеро, прекрасно осознававшего его недюжинные возможности. К неудовольствию Де'Уннеро, брат Браумин обладал кроткой душой.
