Группа из семи безупречных, образовав круг, стояла справа от Джоджонаха. Монахи пели в унисон. Шестеро из них соединили руки; седьмой находился в центре круга, держа кусок графита. Над заливом затрещал голубой электрический разряд, отражаясь на металлической поверхности катапульт. Десятки вражеских стрелков бездыханными повалились на палубы.
Все это длилось какой-то миг, а уже в следующую секунду на месте погибших поври появились десятки новых. Они устремились к веревкам и, перебирая руками, с поразительной скоростью полезли вверх.
Монахи атаковали их выстрелами из луков, применяли силу камней, ударяли молниями и исторгали огонь из кончиков своих пальцев, чтобы поджечь веревки. Одновременно они били тяжелыми молотками, вышибая крюки, и перерубали веревки мечами. Поври гроздьями летели с высоты в воду, увлекая за собой обрывки веревок. Но к стенам подходили новые корабли, и штурм не прекращался ни на секунду.
По-прежнему не было никаких признаков приближения наземных сил врага, поэтому все монахи собрались на береговой стене. Вся сила Санта-Мир-Абель сосредоточилась на сотнях вражеских кораблей, которыми кишел залив Всех Святых. Воздух дрожал от выплесков магической энергии. Повсюду стоял смрад от горящей смолы. Слышались крики тонущих в холодной воде поври. Их крикам вторили крики умирающих монахов. Как только враги исчерпали свои запасы веревок, судовые катапульты начали обстреливать стену увесистыми корзинами, наполненными «ежами» — двухдюймовыми деревянными шариками, усеянными тонкими металлическими иголками. Зачастую острия иголок были смазаны ядом.
Несмотря на все разговоры о судьбе Пирет Талме и предостережения старших, более опытных и образованных монахов, защитники Санта-Мир-Абель все же были поражены дерзостью и жестокостью осады. По части выучки и дисциплины армия поври не уступала любой другой боеспособной армии мира. Никто из монахов, даже упрямец брат Фрэнсис, ничуть не сомневались: появись сейчас наземные силы врага — и Санта-Мир-Абель, древнейшая и самая неприступная крепость во всем Хонсе-Бире, на сей раз падет.
Но даже и без наземных сил отец-настоятель Маркворт понимал опасность ситуации.
— Эй! — крикнул он монаху, чья катапульта выстрелила первой. — У тебя есть шанс искупить свою вину.
Молодой брат, страстно желавший восстановить благосклонность настоятеля, тут же подбежал к нему. Старик вручил ему три камня: малахит, рубин и серпентин.
Когда юноша догадался, в чем дело, у него округлились глаза. Отец-настоятель хотел, чтобы он прыгнул со скалы, спланировал на одно особо крупное скопление вражеских судов, используя силу левитации малахита и защитные свойства серпентина, а затем метнул бы по кораблям огненный шар.
— Ему не удастся подобраться близко, — начал протестовать Джоджонах, но Маркворт с такой злостью поглядел на него, что грузный магистр тут же отступил. Про себя Джоджонах продолжал спорить с настоятелем, доказывая ему ошибочность выбора столь неопытного монаха. Троичное действие камней было по силам более зрелым и опытным братьям, имевшим ступень безупречного, а то и магистра. Даже если этому юнцу и удастся выполнить задание, взрыв получится слабым — вспышка пламени, не больше. Этим поври не остановишь.
— Другого пути нет, — сказал молодому монаху Маркворт. — Надо уничтожить это скопище кораблей, и немедленно, иначе мы потеряем монастырь!
Не успел он произнести эти слова, как через стену перелезли двое поври. Безупречные немедленно бросились к ним и уничтожили прежде, чем те успели хоть как-то защититься. Потом монахи перерезали веревки, свисавшие со стены. Слова Маркворта получили наглядное подтверждение.
— Они не заметят твоего появления, разве что подумают, будто тебя зашвырнула одна из их катапульт, — объяснил он юноше. — Но об истинном положении вещей они догадаются лишь тогда, когда будут полыхать в огне, а ты — набирать высоту.
Монах кивнул, крепко сжал камни и вскочил на парапет. Оглянувшись назад, он резко оттолкнулся и прыгнул, камнем полетев со скалы. Маркворт, Джоджонах и еще несколько монахов поспешили к парапету, чтобы наблюдать его спуск. Когда магическая сила малахита превратил стремительное падение юноши в легкое снижение пера, несомого ветерком, настоятель громко выругался. Его посланец все еще находился слишком высоко над вражескими судами.
— Дурак! — заорал Маркворт, когда поври заметили монаха и начали метать в него пики, молоты и целиться из небольших арбалетов. К чести этого юноши (либо вследствие охватившего его ужаса, а может, еще и потому, что он не обладал магическими знаниями и силой), он не изменил направления, и хотя его несло обратно к скале, он продолжал снижаться.
Стрела ударила его в руку; один из камней выскользнул и упал.
— Серпентин! — воскликнул Джоджонах.
Зажав раненую руку, юноша вертелся и дергался, безуспешно пытаясь выскользнуть из-под нараставшего обстрела и подняться вверх.
— Нет! — закричал ему Маркворт.
— Но у него же нет защиты против огня! — закричал в ответ Джоджонах.
Монах лихорадочно метался — в него попало три стрелы подряд. Магическая энергия и жизненная сила покинули его, и обмякшее тело камнем рухнуло вниз, ударилось о борт вражеского корабля, отскочило и скрылось в темных водах залива Всех Святых.
— Приведи мне одного из этих дармоедов-беженцев! — приказал Маркворт брату Фрэнсису.
— Он не обладал достаточной силой, — сказал Джоджонах настоятелю. — Такое задание не по плечу послушнику. Даже безупречный мог бы не справиться со столь сложной задачей.
— Я бы с удовольствием послал вас, чтобы избавиться от вашей персоны, — крикнул ему прямо в лицо Маркворт, отчего магистр утратил дар речи. — Но вы пока еще нужны здесь.
Брат Фрэнсис вернулся вместе с крестьянским парнем лет двадцати, застенчивым и глуповатым на вид.
— Я умею стрелять из лука, — объявил этот малый, стремясь выглядеть храбрым. — Я охотился на оленей.
— Возьми-ка лучше вот это, — велел настоятель Маркворт, подавая парню рубин.
Тот во все глаза уставился на священный камень, испытывая благоговейный трепет.
— Я… я не могу, — заикаясь, произнес он, не понимая, чего от него хотят.
— Зато я могу, — отрезал Маркворт и достал другой камень — свой могущественный гематит, магический камень.
Крестьянин очумело глядел на него. Брат Фрэнсис, достаточно сведущий в таких делах и понимавший, что ему необходимо отвлечь внимание парня, наотмашь ударил того по лицу и сшиб с ног.
Магистр Джоджонах отвел глаза.
Фрэнсис нагнулся над парнем, намереваясь ударить его еще раз.
— Сделано, — объявил крестьянин. Фрэнсис отвел занесенную для удара руку и почтительно помог ему встать.
— Одержание, — презрительно сплюнул Джоджонах. Ему едва верилось, что Маркворт совершил это греховное деяние, обычно считавшееся проявлением самых темных сторон магической силы гематита. Все эдикты недвусмысленно предписывали избегать овладения телом другого человека через одержание. К тому же, когда монахи использовали гематит для путешествий в духе, они нередко наталкивались на преграды, воздвигаемые применением других камней. Задумавшись о только что увиденном, Джоджонах почти не верил, что одержание — задача наиболее трудная из всех действий, связанных с самоцветами, — произошло с такой легкостью!
