Мрачные новости на какое-то время умерили пыл собравшихся. Затем беженцы вновь стали перешептываться, но былого возбуждения и гнева уже не чувствовалось. Постепенно взгляды всех собравшихся сосредоточились на Томасе Джинджерворте.
— Наши разведчики ничего не говорили об этом, — заметил Роджеру Томас.
— А твои разведчики были в самом городе? — спросил в ответ Роджер.
Томас посмотрел на Белстера и других командиров, но все они беспомощно качали головами.
— Если вы решите сражаться, я тоже останусь вместе с Полуночником и Пони, — закончил Роджер и встал рядом с Элбрайном.
Этого было достаточно для Томаса и его горделивых и упрямых соратников.
— Веди нас в Палмарис, — смирившись с обстоятельствами, сказал он Элбрайну.
— На рассвете будем сниматься с места, — ответил тот.
Когда беженцы стали расходиться, Элбрайн взглянул на Роджера и одобрительно кивнул. Роджер в ответ не улыбнулся и не кивнул; он сделал то, что должен был сделать, и не более. Избегая встречаться с ним глазами и не сказав ни слова Пони, парень зашагал прочь.
Элбрайн и Пони остались у костра одни, и из темноты к ним вышел Джуравиль.
— Что ты ему сказал? — спросил Элбрайн, догадываясь, что эльф побеседовал с Роджером наедине.
— То же, что однажды у корыта сказал тебе, когда ты был ослеплен гордыней.
Элбрайн густо покраснел и отвел глаза от Пони и эльфа. Он очень живо помнил тот, не самый приятный, момент своей жизни… Он только что закончил сражение с Тантан — настоящий бой, а не учебное состязание. Рассерженный Элбрайн стал обвинять девушку, что она сражалась нечестно и из-за нее ему досталась холодная еда. Тантан наголову разбила его, однако юный Элбрайн, ослепленный гневом и гордыней, не желал признать поражение. Он наговорил Тантан дерзостей и даже стал угрожать. Тогда Белли'мар Джуравиль, его наставник и едва ли не единственный из эльфов, кого он мог назвать другом, задал ему хорошую трепку, несколько раз окунув в корыто с холодной водой.
— Болезненный урок, — наконец сказал Джуравиль. — Зато ты помнишь его до сих пор.
Элбрайн не мог отрицать справедливости этих слов.
— Из Роджера будет толк, — продолжал эльф. — Для него ох как трудно было прийти сюда и встать на твою сторону, хотя он и знал, что ты прав.
— Он взрослеет, — согласилась Пони.
Джуравиль кивнул.
Ночью я проверю путь, по которому нам предстоит идти, — сообщил эльф.
— Желательно, чтобы он пролегал как можно дальше от поври, — сказала Пони.
Эльф снова кивнул.
— Последний вопрос, — обратился к Джуравилю Элбрайн, прежде чем юркий эльф успел исчезнуть в зарослях. — Поври действительно укрепили свои позиции?
— А это как-то меняет дело? — спросил Джуравиль.
— Ни в коем случае.
Эльф улыбнулся.
— Насколько могу судить, и думаю, что я не ошибаюсь, Роджер He-Запрешь вообще не ходил сегодня в Кертинеллу.
Элбрайн и сам подозревал это, и слова эльфа лишь заставили его вдвойне порадоваться за сделанный Роджером выбор.
Никаких признаков погони; как и предполагал отец-настоятель, барон Билдеборох, настоятель Добринион, да и все в Палмарисе были счастливы избавиться от присутствия монахов из Санта-Мир-Абель. Переехав Мазур-Делавал, караван устроил привал. В ночной дали, на другом берегу пролива, светились огоньки Палмариса.
Побеседовав с братом Фрэнсисом и узнав о том, что именно последнему удалось выведать во время недолгого проникновения в мысли Коннора Билдебороха, Маркворт провел немало времени в одиночестве. Он расхаживал взад-вперед, стремясь подавить нараставшую тревогу. В каких-то двадцати футах отсюда, за составленными в круг повозками, горел костер, и слышались голоса монахов, радовавшихся скорому возвращению домой. Отцу-настоятелю было не до веселья. Оказалось, Коннор Билдеборох знал, что они разыскивают эту Пони. Более того, племянник барона был уверен: она принимает участие в сражениях, что идут к северу от Палмариса, и использует силу магических камней. В мыслях Коннора всплыло слово «Кертинелла». Карты подтвердили, что на дороге, ведущей в Тимберленд, есть городишко с таким названием. Направляясь в Палмарис, караван проезжал неподалеку от Кертинеллы.
Цель была близка, совсем близка. Вот и конец нечестивых деяний, связанных с Эвелином Десбрисом. Доброе имя Далеберта Маркворта будет восстановлено и займет подобающее место в анналах Абеликанской церкви. Юсеф и Данделион завершат начатое и вернут ему камни. Тогда Маркворту останется лишь публично изобличить еретика Эвелина. Он разрушит легенду — как взрыв на Аиде разрушил самого нечестивца.
И все снова будет хорошо, как прежде.
— Или не будет? — вслух спросил себя отец-настоятель.
Он глубоко вздохнул и мысленно представил себе всю череду сложностей, вызванных экспедицией в Барбакан и пребыванием в Сент-Прешес… Джоджонах ему отнюдь не союзник, а скорее наоборот. Этот магистр дошел до того, что осмелился вслух восхвалять Эвелина и скорбеть о его гибели! И настоятель Добринион — его отношение ко всему этому теперь не назовешь даже нейтральным. Его, конечно же, взбесило похищение семьи Чиличанк и то, как братья из Санта-Мир-Абель обращались с его персоной. Особенно последнее, предположил Маркворт, считая, что Добриниона более удручала уязвленная гордость, нежели истязание своих прихожан.
А что говорить о бароне Билдеборохе, готовом ради своего племянника устроить битву с церковью?
Маркворт продолжал мысленно перечислять свои заботы и тяготы, и они представлялись ему какими-то диковинными черными зверями, разраставшимися и набиравшими силу. Наконец они превратились в черные стены; они обступили Маркворта со всех сторон, угрожая задушить и похоронить под собой!
Старик топнул ногой и сдавленно вскрикнул. Неужели весь мир и вся церковь обратились против него? Неужели он одинок в своем понимании истины? Какие заговоры уже плетут против него злодей Джоджонах и этот глупец Добринион, не говоря уже о заразе, появившейся в церкви стараниями Эвелина?
Разум Маркворта лихорадочно работал, пытаясь отыскать бреши в черных стенах и стремясь хоть как-то рассеять эту черноту. Надо вернуть Джоджонаха. Нечего ему делать в Урсале; пусть возвращается в Санта-Мир-Абель, где Маркворт сможет следить за каждым его шагом. Да, так он и сделает.
Необходимо немедленно отправить Юсефа и Данделиона на поиски камней, похищенных Эвелином, чтобы поскорее вернуть самоцветы на их законное место.
Остаются Коннор и Добринион. Их нужно либо переубедить, либо…
Отец-настоятель замер, стоя на маленькой поляне и успокаивая дыхание. Его сердце вновь наполнилось силой. В нем проснулась воля продолжать борьбу и сделать все необходимое, чтобы достичь желанного завершения. Постепенно он пришел в себя, открыл глаза и разжал плотно стиснутые кулаки.
