Погоня за лучом света привела Эйнштейна к специальной теории относительности, которая, помимо прочего, позволяла примирить разные точки зрения в физике. И это огромное академическое достижение для юного ученого, который чаще терпел поражения, чем одерживал победы. В годы своей учебы в Политехникуме Эйнштейн практически разорвал отношения с преподавателями университета, с академическими организациями, которые могли бы предоставить ему место работы, и даже с собственной семьей. Если бы в это время Эйнштейн должен был выбрать девиз, чтобы начертать его на своем щите, там скорее всего оказались бы слова: Albert contra mundum (лат. «Альберт против всего мира»). Подход юноши к учебе, к романтическим отношениям и к занятиям наукой противоречил всем стандартам, принятым в том обществе, где ему выпало жить.
Симпатия, возникшая между Генрихом Вебером и Эйнштейном при первом знакомстве, исчезла после того, как Альберт провалил первые вступительные экзамены в Политехникум. Разочарование преподавателя, судя по всему, не было связано со способностями незадачливого абитуриента: впоследствии Вебер всегда отмечал работы Эйнштейна наивысшим баллом. Дело в том, что юный физик не слишком рьяно исполнял роль преданного и послушного ученика. Вместо почтительно-пышного «герр профессор» он предпочитал обращаться к преподавателю без излишнего пиетета – «герр Вебер». В течение первых семестров Альберт с энтузиазмом ждал лекций Вебера по термодинамике, но скоро понял, что профессор преподает совсем не ту физику, которую он хотел изучать: об электродинамической теории Максвелла на занятиях не прозвучало ни слова. Эйнштейн решает заняться самообразованием и начинает прогуливать лекции. К счастью, его университетский друг, Марсель Гроссман, лекций не пропускал и вел отличные конспекты, по которым Альберт и готовился к экзаменам.
Если это розы, то они расцветут.
Ответ Мишеля Бессо, инженера и близкого друга Эйнштейна, на вопрос последнего о своих ИДЕЯХ.
Однако пустующее место в аудиториях было замечено, и это было расценено как проявление неуважения. Вебер обратился к Альберту со словами: «Вы умны, юноша/очень умны. Но у вас есть большой недостаток. Вы совершенно не терпите замечаний. Никаких замечаний». Профессор Вебер, протянувший Эйнштейну руку помощи по его прибытии в Цюрих, повернулся к юноше спиной после того, как тот окончил университет. Из студентов, сдавших выпускные экзамены на отлично, Эйнштейн единственный не получил предложения стать ассистентом на кафедре. Дверь перед ним захлопнулась и в других академических областях. Потенциальные работодатели обращались за рекомендациями к Веберу, и профессор, судя по всему, отвечал им искренне и без промедлений. Все прошения Эйнштейна о том, чтобы его кандидатура была рассмотрена на пост ассистента – первая ступень, необходимая в научной карьере любого начинающего исследователя, – наталкивались на стену молчания. Вначале Альберт был возмущен. «Страшно подумать, какие препоны учиняют эти старые филистеры на пути всякого, кто не принадлежит к их клике, – писал Эйнштейн в 1901 году. – Эти люди в любом умном молодом человеке автоматически видят опасность для своей трухлявой чести». Позже переживать неудачи ему помогало чувство юмора.
Этот конфликт, разразившийся в стенах Политехникума из-за «аллергии» Эйнштейна на нормы общественного договора, не был единственным. Сразу после поступления, в зимний семестр 1896 года, он познакомился с Милевой Марич – студенткой из Сербии, которая была на три года старше Альберта и приехала в Швейцарию, чтобы продолжить учебу в университете: ее родное австро-венгерское государство считало, что научная стезя – неподходящий выбор для женщины.
Родители Эйнштейна одобряли подростковый роман их сына и Мари Винтелер и на появление Милевы Марич отреагировали с таким ужасом, словно перед ними появился призрак. Паулина отвешивала в адрес новоявленной пассии Альберта такие «комплименты», что стала совсем похожа на карикатурную опереточную свекровь. Милева была «слишком старой», «внешне непривлекательной» и вообще женщиной, которая не могла рассчитывать на то, чтобы «войти в хорошую семью». Убежденная в своей правоте, Паулина засыпала сына зловещими предсказаниями: «Она же книжный червь, прямо как ты, а тебе нужна женщина», «Когда тебе будет тридцать, она уже превратится в старую ведьму». У Альберта, естественно, была иная точка зрения: «Я прекрасно понимаю моих родителей. Они считают, что для мужчины жена – это роскошь, которую он может позволить себе лишь после того, как добьется надежного материального положения. Но я весьма невысоко ценю подобные идеи об отношениях между мужчиной и женщиной, так как, следуя логике этого представления, жена отличается от проститутки только тем, что благодаря лучшим условиям жизни может добиться от мужчины пожизненного контракта. Такая точка зрения – естественное следствие преобладания разума над чувствами, как в случае моих родителей, так и в случае большинства людей. Но нам повезло жить при счастливых обстоятельствах, которые позволяют нам гораздо шире наслаждаться жизнью». Одна лишь мысль о том, к чему могло привести подобное наслаждение, лишала Паулину сна.
Родители оплакивали сына, будто он умер. Узнав, что Милева провалила выпускные экзамены, Паулина спросила:
«А теперь что с ней будет?» На что Эйнштейн решительно ответил: «Она станет моей женой». Его мать при этих словах сына упала на кровать и накрыла голову подушкой, пытаясь заглушить плач. Эйнштейн описал эту сцену Милеве во всех подробностях. Неудивительно, что девушка не питала к будущей свекрови особой симпатии: «Кажется, будто эта сударыня решила во что бы то ни стало сделать невыносимой не только мою жизнь, но и жизнь собственного сына».
Нет сомнений в том, что позиция Паулины отражала обычное желание представителей буржуазии той эпохи – устроить сыну удачную женитьбу.
Между тем Альберт был просто очарован Милевой и ошеломлен с первой их встречи на лекциях в Политехникуме. Для такого человека, как он, худший упрек Паулины звучал наилучшей похвалой: «Она книжный червь, прямо как ты». Девушка, мечтавшая о научной карьере, в то время была диковинной птицей, драгоценным редким видом. Влюбленные Милева и Альберт вместе вели исследования, вместе их обсуждали, вместе жили и вместе преодолевали препятствия и сопротивление семьи. Они строили прекрасные планы на будущее, в котором любовный пыл соединялся со страстью к науке.
Все письма Альберта к Милеве в тот период вращаются вокруг двух всепоглощающих явлений – физики и любви. Молодые люди все-таки осуществили свою мечту. В Венгрии Милева еще до брака родила дочь (о ее судьбе ничего не известно), в 1903 году они с Альбертом сыграли свадьбу, на которую не пришел ни один родственник. После у четы родились еще двое детей, но испытание бедностью превратило романтическую идиллию в супружескую драму. Из-за постоянной нехватки денег отношения Милевы и Альберта начали портиться, супруги исполнили каждый свою партию в симфонии ревности и упреков, а в довершение развязали окопную войну, используя в качестве оружия собственных детей. Словом, обычная история, которая никому не была бы интересной, если бы один из ее участников не стал одним из величайших людей XX века.
Фото Альберта и Милевы, сделанное между 1904 и 1905 годами. Справа супружеская чета вместе с сыном, Гансом Альбертом.
