Неужели наши военные затраты и наше вмешательство в ряд войн были по большому счету попыткой создать рабочие места? Мы сконструировали 32 000 ядерных бомб (8500 все еще существуют), хотя для того, чтобы отпугнуть агрессора, хватило бы всего несколько штук. Соединенные Штаты строят тяжелые авианосцы стоимостью $ 12 млрд. каждый (общая сумма $ 120 млрд.) и военные реактивные самолеты «F-35» за $ 80 млн. каждый (общая сумма $ 325 млрд.), хотя борьба с террористами осуществляется, как правило, с помощью беспилотников или через облавы. И вы еще спрашиваете, какая связь между капитализмом и милитаризмом?
{107}
Есть и другая тенденция, которая способствует пополнению рынка труда новыми людьми. Сегодня американские тюрьмы переполнены заключенными. С 300 000 человек в 1970 году их численность увеличилась до около 2 млн. в 2000 году. Многие сидят за торговлю наркотиками. Кампания «Война с наркотиками» оказалась неуспешной. По сути, ее даже можно назвать катастрофой. Сейчас, с более либеральным законодательством в отношении наркоторговли, многие заключенные приговариваются к более мягкому наказанию и выходят из тюрьмы раньше срока. Можно ли создать достойные рабочие места для них? Работодатели обращают внимание на биографию соискателей, и многие из них не захотят нанимать бывших арестантов. В связи с нехваткой рабочих мест бывшим заключенным будет крайне сложно устроиться на работу
{108}.
Такое явление, как сокращение числа рабочих мест, наблюдалось несколько раз, когда людей увольняли из-за того, что не было спроса. Во время Великой депрессии в 1930-е годы правительство США испытало жестокий дефицит, пытаясь создать рабочие места, тогда оно действовало на основании теории Джона Мейнарда Кейнса, который утверждал, что рабочие места можно создать через фискальную политику, даже если валютная политика не работает. Занятость медленно увеличивалась в сфере строительства и других отраслях промышленности вплоть до 1937 года, когда правительство стало вмешиваться меньше. Однако по-настоящему безработица сократилась лишь во время подготовки страны к возможному участию во Второй мировой войне.
Однако есть и хорошие новости: история показывает, что на смену спаду приходит подъем, и рабочие места появляются вновь. Но сейчас нас мучает вопрос: а не создаст ли ускоренное развитие автоматизации и информационных технологий совершенно новые условия, в которых придется иначе решать проблему рабочих мест? Джереми Рифкин писал об этом в своей книге «Конец работы» еще в 1995 году
{109}. Он отмечал, что рост использования автоматизации и информационных технологий – потенциальная угроза миллионам рабочих мест на производстве, в сельском хозяйстве, розничной торговле и сфере услуг. Рифкин предположил, что доходы хороших специалистов, которые примутся за осуществление автоматизации, возрастут, однако количество новых должностей будет значительно меньше числа исчезнувших. И даже если эти числа окажутся равны, менее талантливые сотрудники потеряют свою работу и начнут жить на социальное пособие. Рифкин считал, что мировая безработица может привести к потребности в более развитом социальном обеспечении в форме так называемой социальной зарплаты и к росту сектора некоммерческих организаций, которые станут помогать государству в оказании социальных услуг.
Кто окажется под ударом?
Сейчас ведутся споры по поводу того, кто же окажется наиболее уязвим в результате изменений, обусловленных технологическим прогрессом. Некоторые считают, что сильнее всего пострадают низкоквалифицированные рабочие, так как машины могут выполнять несложную рутинную работу. Однако не исключено, что эти механизмы будут стоить дороже, чем живая рабочая сила. Возможно, работу потеряют «белые воротнички», потому что их функции в сфере бухгалтерского учета, финансового анализа и программирования возьмут на себя компьютерные программы. Большая часть бухгалтерской работы уже сейчас выполняется не человеком. Многие люди уже в состоянии самостоятельно подготовить юридические документы, не прибегая к услугам юристов. 3D-принтеры пришли на смену некоторым квалифицированным специалистам, которые занимались ковкой и сваркой. Мы больше не нуждаемся в таком огромном количестве преподавателей старших классов и университетов, потому что ученики и студенты могут заниматься самостоятельно, изучая видеоролики в библиотеках массовых открытых онлайн-курсов (MOOC), в которых можно найти много теоретического и практического материала. В сфере здравоохранения вводят в использование видеоролики, демонстрирующие пациентам необходимые реабилитационные упражнения и снижающие потребность в обученном персонале.
Нет сомнений в том, что автоматизация оказывает влияние на судьбу квалифицированных специалистов и профессионалов. Исследователи Оксфордского университета подсчитали, что 47 % современных професий могут быть автоматизированы в ближайшие 20 лет. В книге «Второй век машин»
[5] рассказывается о том, что когнитивная информатика быстро продвигается вперед, демонстрируя успехи в использовании «естественного» языка, который позволяет выполнять большое количество сложных задач. Основатель IBM Уотсон показал, что машины могут быстрее отвечать на вопросы, а также находить верные решения и способы лечения в сфере медицины.
Еще один важный вопрос: существуют ли виды деятельности, которые не могут выполнять машины, и если да, то хватит ли в этих сферах рабочих мест на всех желающих? Другой вопрос: как скоро можно будет ввести эти новые профессии, чтобы заменить ими исчезнувшие?
{110} Новые компании стремятся брать на работу гораздо меньше сотрудников, чем раньше. Instagram, приложение для обмена фотографиями, было куплено компанией Facebook за $ 1 млрд. в 2012 году, и сейчас оно насчитывает 30 млн. пользователей – это при том, что управляют компанией 13 человек. А вот фирме Kodak, жертве цифровой революции, пришлось заявить о своем банкротстве, хотя в лучшие времена в ней трудились 145 000 сотрудников.
