История окрестила эти события крестьянской революцией, однако с таким названием вряд ли можно согласиться. Хотя многие из тех, кто принимал участие в погромах, и в самом деле являлись крестьянами, среди восставших было немало фермеров-арендаторов, мелких земельных собственников, местных чиновников – присяжных поверенных, управляющих имениями, судебных приставов, констеблей – и демобилизованных лучников. Тот факт, что различные группы бунтовщиков общались друг с другом и поддерживали строгую дисциплину, означал, что в их рядах немало образованных и привыкших руководить людей, своего рода офицеров.
Поскольку беспорядки и бунты распространялись все сильнее, король, его семья и королевские советники укрылись в Тауэре. Одним из этих людей был кузен короля Генрих Болингброк, сын Джона Гонта. Он был ровесником короля, в будущем он придет тому на смену и станет править под именем Генриха IV. Ричарда убедили встретиться с бунтовщиками. Они уже находились в предместьях Лондона, но городские ворота были для них закрыты. 13 июля король покинул Тауэр и на барже отправился по реке до Ротерхита. К бунтовщикам он обратился с борта судна, поскольку советники посчитали, что сойти на берег опасно. Бунтовщики передали свои требования королю: им нужны были головы Джона Гонта, архиепископа Кентерберийского, главного судьи и казначея. Король дал дипломатичный ответ: они, мол, получат головы тех, кого захотят, но только в согласии с законом. После этого заявления баржу отправили назад, в Тауэр.
У бунтарей заканчивалось продовольствие, а добыть его можно было в Лондоне. Двигаясь в южном направлении по течению реки, они ограбили дворец архиепископа в Ламбете и освободили заключенных из тюрьмы Саутворк. Затем, вопреки приказам лорд-мэра Уолворта, кто-то опустил подъемный мост и отворил ворота. Бунтовщики ворвались внутрь (действия их были явно организованы), ограбили дворец Савой Джона Гонта и разрушили квартал юристов Темпль, выпустили заключенных из тюрем Флит и Ньюгейт, а потом поубивали иностранцев (главным образом фламандцев), которым не посчастливилось оказаться у них на пути. Король мог только наблюдать из Тауэра клубы дыма, поднимавшиеся над городом. К этому времени ему стало известно имя лидера восстания – Уот Тайлер. Возможно, он был из Кента или из Эссекса, дом его мог быть в Мейдстоуне или Колчестере, предполагают, что он был кровельщиком, но есть мнение, что он происходил из кентских дворян.
Король согласился еще раз встретиться с повстанцами 14 июня на Майл-Энде. У бунтовщиков появились новые требования вдобавок к прежним. Голов ненавистных людей им показалось мало, они высказывали политические амбиции, как то: отмена рабства и крепостной зависимости, фиксированная рента – четыре пенса за акр земли, – равенство всех людей после короля (отмена титулов лордов и рыцарей) и амнистия всем принимавшим участие в восстании. Король заявил, что удовлетворит все требования, и вернулся в Тауэр, где обнаружил, что за время его отсутствия еще одна группа бунтовщиков вломилась в ворота, вытащила лорд-канцлера архиепископа Садбери и лорд-казначея сэра Роберта Хейлса, после чего обезглавила обоих на холме Тауэр-Хилл. Генриху Болингброку посчастливилось – он избежал той же судьбы. Действовали ли убийцы по наущению Тайлера и был ли он на Майл-Энде, неизвестно. Большая часть бунтовщиков разошлась, отправилась по домам, довольная тем, что король пообещал исполнить их требования, но самые стойкие, включая Тайлера, остались. Король согласился встретиться с ними на следующий день в Смитфилде.
В воскресенье, 15 июня, король выехал из Тауэра в сопровождении двухсот конных, лорд-мэра и некоторых придворных. В Смитфилде король вместе со своим окружением встал на одном конце поля, а бунтовщики – на другом. Тайлер должен был обратиться к королю, и он верхом проехал через поле. О том, что случилось потом, рассказывают по-разному; каждый верит своему летописцу. Возможно, Тайлер спешился, а может, и нет. Возможно, он взял короля за руку и назвал его братом, возможно, забыл снять при этом шляпу. Возможно, что к требованиям прошлого дня он добавил еще одно – реформирование Церкви и отмену положения вне закона, возможно, он потребовал кувшин вина промочить горло. Может, он вытащил кинжал и пригрозил лорд-мэру, а может, кто-то из свиты короля назвал его вором и мошенником. Возможно также, что у кого-то с самого начала было намерение арестовать или убить Тайлера, о чем мог знать, а мог и не знать король. Единственное, что не оспаривается, однако, – то, что Тайлер был зарезан, вероятно, лорд-мэром Уолвортом. Тайлер упал на землю. Некоторые из его людей, бывшие лучники, увидев, что их вожак упал, натянули луки. Молодой король проявил удивительное мужество (следует принять во внимание: ему, испорченному ребенку, не приходило в голову, что он может быть в опасности, а потому он не испытывал страха). Ричард пустился галопом к бунтовщикам, выхватил меч, предложил посмотреть на него как на своего капитана и приказал следовать за ним в Клеркенвелл, где он даст им все, что они просят. Бунтовщики отправились в Клеркенвелл, а король и его эскорт поехали своей дорогой. Что касается лорд-мэра Уолворта, то, возможно, он помчался галопом в город и призвал всех солдат, рыцарей и горожан, умевших обращаться с оружием. Если верить Уолсингему, собралось около тысячи человек, но возможно, что несколько сотен, все они отправились в Клеркенвелл, где их окружили, а может, и не окружили, бунтовщики. Бунтовщиков заставили бросить оружие, а может, просто убедили пойти домой, и к городским воротам их сопроводили рыцари из королевской свиты. В чем нельзя сомневаться, так это в том, что умирающего Тайлера привезли в Тайберн и повесили в присутствии лорд-мэра.
Тайлер умер, бунтовщики разошлись, а революция захлебнулась, хотя и не сразу. Поначалу правительство собиралось прийти к примирению. Несколько человек казнили, начались судебные разбирательства, в ходе которых выясняли, что именно привело к «предательству», осуждали главным образом за уголовные преступления, а в Эссексе между тем вспыхнули новые волнения. На этот раз пощады не было: любого, кто всего лишь попадал под подозрение в причастности к мятежу, пытали и вздергивали на виселице либо обезглавливали. Король, разумеется, не исполнил ни одного своего обещания, он не забыл урок успешного обмана и заметил, что бунтовщики беззаветно ему верят. Хотя король и пытался не идти на уступки, позднее при нем состоялась легкая реформа администрации. Ее навязал парламент, и вопросами предоставления денежных средств ведали отныне только лорды парламента.
Во Франции тоже свершилась революция, ее вызвали чрезмерные налоги, но беспощадные и немедленные действия герцога Бургундского быстро подавили бунт. Как бы сильно ни хотели обе страны продолжать войну, ничего большего, чем потасовка на море, они не устроили, а угроза французского вторжения в Англию в 1386 году так и осталась угрозой, поскольку в дело вмешались плохая погода и преувеличенное представление французов о том, какой прием их может ожидать
[68]. Английским солдатам очень хотелось продолжить войну, поскольку для них она была единственным способом прославиться и заработать, но война слишком дорого обходилась казне: шерсть и вино можно было перевозить только в сопровождении вооруженных конвоев. Гарнизоны в английской Франции сильно страдали: содержание их было сокращено до минимума, и они могли надеяться только на выкуп и вымогательство.
