До тех пор ересь считалась не гражданским преступлением, а церковным, и с ней разбирались в церковных судах. Виновные отделывались штрафом, в тюрьму их не сажали и к смертной казни не приговаривали. В 1401 году архиепископ Арундел убедил недавно коронованного Генриха IV объявить ересь светским преступлением, а это означало, что человек, названный в церковном суде виновным, мог быть передан гражданскому суду и приговорен к сожжению. Во время правления Генриха IV сожгли двух лоллардов. Такой казни мог быть предан только закоснелый еретик, а отрекшиеся от своих взглядов получали прощение, так что многие благоразумные граждане в последний момент отрекались от ереси. Одним из приговоренных к смерти был Джон Бэдби: если верить средневековым свидетельствам, его должны были сжечь в бочке. Произошло это при Генри Монмуте, на ту пору принце Уэльском. Огонь был разожжен, жертва начала кричать. Монмут приказал погасить огонь, жертву вынули из бочки, пообещали прощение и пожизненную пенсию, если отречется от ереси. Бэдби отказался; тогда Монмут приказал снова засунуть его в бочку и разжечь огонь. Упрямый еретик был сожжен.
Все короли выражали церкви поддержку, даже если время от времени возражали против каких-то ее действий, а Генрих V, согласно свидетельствам, подчеркивал свое уважение. Это могло быть и лестью, но поскольку о религиозности Генриха упоминается чаще, чем о вере его предшественников и преемников, то можно заключить, что религия играла значительную роль в его образе мыслей. В наше время невозможно сказать, искренне ли он верил в то, что находится под защитой бога, или это была пропаганда, направленная на подкрепление его прав, а может, таким образом он хотел подбодрить армию и народ. На протяжении его правления все верили, что Генрих воистину религиозный человек, более того, фанатик. Фанатики, однако, не ведут за собой массы, по крайней мере в Англии, так что хотя Генрих и в самом деле был по-настоящему верующим человеком, он одновременно являлся ловким политиком, понимавшим важность столь мощного бастиона, как церковь.
Генрих Монмут, по описаниям современников, был высоким, стройным и мускулистым человеком с миндалевидными глазами и густыми каштановыми волосами, характер у него был целенаправленный, он сказал, что будет притязать на французский трон, и все делал для этого. Необычным казалось то, что у него не было любовницы, хотя никто не утверждал, что у него что-то не в порядке с сексуальными наклонностями. Генриха V короновали в Вестминстере в Страстное воскресенье, 9 апреля 1413 года. В тот день случился снегопад, и многие посчитали такое погодное явление предзнаменованием, только не могли определить, каким именно. Первое, что сделал Генрих, – заверил парламент и магнатов в том, что он намерен управлять справедливо и оздоровить армию. В правительство он привел своих сторонников Томаса Фицалана, Томаса Бошана и графа Уорика, а в качестве канцлера пригласил двоюродного дядю – епископа Бофорта, сына Джона Гонта от третьей жены и бывшей любовницы Кэтрин Суинфорд. Король сохранил многих чиновников своего отца, хотя и уволил верховного судью короля сэра Уильяма Гаскойна
[82]. Из желания залечить старые раны он освободил из-под домашнего ареста кандидата на трон графа Марча, эксгумировал из церкви Кингс-Лэнгли останки Ричарда II и перенес с большими почестями в Вестминстерское аббатство, в гробницу, которую сам Ричард когда-то для себя подготовил.
Почти немедленно, однако, новый король занялся ересью лоллардов в лице сэра Джона Олдкасла и его сторонников. В 1413 году Олдкаслу исполнилось тридцать пять, он был верным слугой короны и опытным солдатом, участвовавшим в шотландских войнах и во Франции, когда в 1411 году английская армия пришла на помощь герцогу Бургундии; в бытность Генриха V принцем Уэльским он подавлял валлийские бунты. Олдкасл был членом парламента и служил шерифом Херефордшира. Возможно, что Олдкасл давно придерживался неортодоксальных взглядов – Херефордшир был известен религиозным радикализмом, – однако только после восшествия Генриха V на престол против него открыто выступил архиепископ Арундел, и Олдкасл оказался первым известным мирянином, которого судили за ересь
[83]. Когда Олдкасл разразился тирадой против папы и прелатов, его передали гражданским властям, а те от имени короля, который не захотел видеть старого друга, заточили Олдкасла в Тауэр и дали ему возможность раскаяться. Олдкаслу удалось бежать, и он попытался организовать бунт с целью похищения короля. Бунт этот вряд ли можно было назвать мятежом: до серьезной попытки уничтожить существующие религиозные учреждения было далеко, – скорее это была отчаянная реакция человека, хотевшего отомстить за то, как с ним обошлись. Активные участники – не более нескольких сотен – были вызваны в ночь с 9 на 10 января 1414 года в пригород Лондона Сент-Джайлс-Филдс, им предложили приготовиться к маршу на Лондон и аресту короля. Заговор, однако, был выдан властям, и мятежники попали в засаду. Олдкасл бежал, но большинство его сторонников были окружены. Более сорока человек казнили, в том числе семерых лоллардов сожгли как еретиков. Несмотря на то что Олдкаслу несколько раз предлагали повиниться, он продолжал упорствовать; несколько человек, защищавших его, были наказаны, по крайней мере один из них казнен, а сам Олдкасл все еще оставался на свободе, пока его не схватили в ноябре 1417 года, приговорили к сожжению, что и осуществили 15 декабря. Бунт лоллардов был последней серьезной угрозой Генриху V. Он восстановил в королевстве порядок, утихомирил Уэльс и рассеял сомнения относительно легитимности ланкастерского наследования. Теперь он мог обратить свою неиссякаемую энергию на восстановление английских прав во Франции.
Глава девятая
«Что ж, снова ринемся, друзья, в пролом…»
[84]Король в двадцать пять лет, палач французских аристократов в двадцать семь, регент и признанный наследник французского трона в тридцать два и покойник в тридцать четыре… Если бы Генрих V остался жив, история Европы могла бы стать совсем другой. Не много найдется англичан, даже сейчас, кто не испытывал бы гордость, думая о Генрихе V. Он сформировал английскую историю, то, что он сделал и кем он был, до сих пор отражается на отношениях Англии и Франции. Это был король, сознательно воспитавший у народа ощущение своей национальности, Генрих V первым стал писать письма по-английски и предпочитал говорить на этом языке, а не на норманнском французском. Он был естественным и харизматическим лидером, который если и не изобрел английский национализм, то сознательно взрастил его вместе с гордостью за себя и за свой народ. Генрих был мастером пропаганды и умело пользовался ораторскими приемами, он повторял, что главной его заботой является благополучие народа, и в этом был искренен. Несмотря на свою религиозность, он, разумеется, не был образцом христианской добродетели. Генрих мог быть жесток и несгибаем, безжалостен, груб, замкнут, вспыльчив, частенько непоследователен, но при этом был убежден, что находится под защитой Бога, однако хорошие люди войны не выигрывают. Генрих V является одним из наших великих королей, если не самым великим.
