Первое преступление случилось на площади Мобер. Полиция сообщала о троих погибших, мужчине и двух женщинах. Мужчина был русским эмигрантом Иваном Д., беженцем, человеком без определенных занятий, а женщины – проститутками. Мужчина был убит слесарным молотком, женщину ударили чем-то по затылку, а девочку выбросили из окна. Соседи видели, как из квартиры, которую снимал Д., выходил хорошо одетый мужчина высокого роста, в руках у него была клетка с птицей. Один из свидетелей заявил, что встречал этого мужчину и раньше – он не раз приходил к Д. Свидетель слышал, как они разговаривали, ему показалось, что оба говорили по-русски, хотя может статься, что и по-далматински.
Второе преступление зарегистрировано в комиссариате XVIII округа, оно случилось на Монмартре, на улице Жирардон. В своем доме был застрелен из револьвера мясник Поль Т. Пуля попала ему в глаз. В его квартире было обнаружено также тело девушки, убитой выстрелом в сердце. По словам соседей, ее звали Крикри, она проживала поблизости, на улице Коленкур, в доме мадам Танги, и была содержанкой фотографа, русского по происхождению. Судя по описанию, этот фотограф и друг господина Д. – одно лицо. Полицейский врач заявил, что мясник Поль Т. был убит из одиннадцатимиллиметрового револьвера Шамело-Дельвиня, который сжимала в руке мертвая Крикри, а вот она была сражена из другого оружия – из восьмимиллиметрового револьвера Лебеля, его полиция в доме не обнаружила.
Там же, на Холме, той же ночью произошел пожар – сгорел дом мадам Танги. Хозяйка погибла, задохнувшись в дыму. Ее обгоревшее тело обнаружили на лестнице. Внизу находилось фотоателье, принадлежавшее господину Тео Z. Его труп обнаружен не был. Нет сомнений, что это был поджог: в ателье нашли осколки бутыли из-под керосина.
Полиция предполагала, что убийство на площади Мобер и два преступления на Монмартре как-то связаны. Газеты же в один голос утверждали, что преступником является русский фотограф Тео Z. и что именно ему и принадлежит лебелевский револьвер, из которого была убита бедняжка Крикри.
«Пари матен» напечатала сенсационную статью за подписью Жака-Кристиана Оффруа. В этой статье раскрывалась тайна «довильского дела» и публиковались две фотографии убийцы – бывшего офицера Русского легиона Ивана Домани. А вот на третьей фотографии были запечатлены Домани и Тео Завалишин, закадычные друзья, которые, обнявшись, с улыбкой смотрели в объектив. В Тео Завалишине соседи мадам Танги без труда узнали ее постояльца-фотографа, дружка Крикри.
Автор статьи рассказывал о своей встрече в госпитале с Тео, который признался ему в убийстве лучшего друга в ночном бою под Суассоном: он заколол его штыком и бросил в лесу умирать.
«Если израненный, изуродованный Домани, вполне возможно, действовал безотчетно, будучи психически больным человеком, то Тео Завалишин, безусловно, убивал сознательно, – писал автор статьи. – По его признанию, он убивал людей еще в России. В юности, как он мне сам рассказал, он изнасиловал умственно неполноценную девочку, а когда узнал, что она беременна, хладнокровно зарезал ее, как свинью. Он и на войну пошел добровольцем, чтобы удовлетворить свою жажду убийства (психиатрам известны такие случаи, это, увы, не редкость). Вывод очевиден: он прирожденный убийца. Вовсе не исключено, что полубезумный, безвольный господин Домани убивал по приказу Завалишина, а когда Тео узнал о том, что Домани, не выдержавший мук совести, решил сдаться властям и написал о своем решении в газету, он зверски убил несчастного Домани, а потом и всех этих людей – падших и несчастных женщин Настю и Шимми, мясника Поля и свою любовницу Крикри, а чтобы замести следы, поджег дом мадам Танги. Он совершил семь убийств – мы говорим только о тех, что нам известны наверняка».
«Зверь вырвался на волю!» – таким патетическим восклицанием завершалась статья Жака-Кристиана Оффруа, который благодаря этой сенсационной публикации в одночасье стал одним из самых знаменитых скандальных журналистов Франции.
Пробежав глазами заметки о других происшествиях, Тео с бесстрастным лицом аккуратно сложил газеты и сунул в карман. Попросил у хозяйки рюмку коньяка, неторопливо выпил.
Когда они с Мадо покинули ресторан, он сказал:
– Придется переночевать здесь. Поломка оказалась серьезной. Серьезнее, чем я предполагал.
Он снял два номера, один для себя, другой для Мадо.
Наверху их встретила седая женщина в черном, с узким лицом и беспокойным взглядом.
– Кто-нибудь видел мои глаза? – спросила она. – Мои глаза, мсье. Я потеряла глаза. Боже мой, вы не видели мои глаза?
– Мадам, принесите девочке кувшин горячей воды, – попросил хозяин, а когда она ушла, сказал: – Извините, это моя жена. Наш старший сын погиб на Марне, в самом начале войны. – Он вздохнул. – Но иногда она узнает меня. Случается, что она бродит по ночам, но жильцам от этого никакого беспокойства: она снимает обувь.
– Я служил в Марокканской дивизии, – сказал Тео. – Крест с бронзовой пальмой и крест с серебряной звездой. Кажется, это было недавно.
Хозяин кивнул.
– У меня хорошее белое вино, мсье. Вам и вашей дочурке понравится в нашей деревне. Завтра у нас тут будет цирковое представление. Один из циркачей уже приехал, снял самый большой номер. Спит до обеда, а вечерами в ресторане забавляет публику. А за автомобиль не беспокойтесь: Жан-Клод хоть и не красавец, но дело свое знает, поверьте. Он был ранен в самом конце войны, но ему повезло. – Хозяин вздохнул. – Вашу птицу я накормил.
– Это скворец, – сказал Тео.
– Я знаю.
– Мы едем в Лурд.
– Вам у нас тут понравится, мсье.
14
Вечером «У матушки Полины» было не протолкнуться, но хозяйка нашла место для Тео и Мадо, которую называла «деточкой», и принесла им тушеного мяса, сыра и вина. Тео надел шляпу – каску он оставил в номере.
Худощавый чернокудрый красавец с ядовито-черными глазами забавлял публику, показывая карточные фокусы. Старики сидели за длинными столами, расстегнув брюки и покуривая свои трубки, а молодежь в кепках толпилась вокруг фокусника.
– Он циркач, – сказала Мадо. – Его зовут Тито. Он живет в «Трех петухах».
Тео кивнул. Он поел, выпил вина и закурил сигару.
– Тео, у тебя есть жена? – спросила вдруг Мадо.
– Была. Она умерла от испанки.
– Красивая?
– Кто?
– Твоя жена – она была красивая? Как ее звали?
– Мари. Просто Мари. Она была… – Он пошевелил пальцами, подбирая подходящее слово. – Она была маленькая. Как ты.
– Она была ребенком?
– Нет, она выступала в цирке, в районе парка Бют-Шомон.
– Она была лилипуткой! – догадалась Мадо. – Господи, лилипутка! Ну и ну!
– Она была хорошей женой. – Тео пожал плечами. – Мы неплохо ладили.
– Господи, ты был женат на лилипутке! – Мадо откинулась на спинку стула. – Ну и ну. У вас были дети?
