Книга Третье сердце, страница 25. Автор книги Юрий Буйда

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Третье сердце»

Cтраница 25

Преступник был вооружен и в любой миг мог пустить в ход оружие, как делал это уже не раз. Буквально несколько часов назад в деревушке близ Вьерзона он зарезал бродячего циркача – мужчину нашли в гостинице на полу в луже крови. Уже было известно, что он воевал в составе Русского легиона чести, входившего в Марокканскую дивизию, не раз демонстрировал храбрость в бою и был награжден четырьмя крестами – двумя французскими, с бронзовой пальмой и серебряной звездой, и двумя русскими. Как говорится, бывалый человек, не раз смотревший смерти в лицо. Да и отступать ему некуда. Неизвестно, что он задумал. Впрочем, выбора у него не было: войти и выйти из церкви можно было только через главную дверь. Но на всякий случай храм окружили цепью жандармов.

После недолгого совещания было решено послать в храм парламентера. Идти вызвался Арман: «Все же он мне уже не чужой – моя тетушка угощала его коньяком».

Он постучал – дверь приоткрылась.

Через минуту Арман вернулся и доложил начальству, что преступник требует привезти его каску, которая осталась в автомобиле.

За каской отправили грузовик с отрядом жандармов, они вернулись через час – Тео не смог объяснить, на какой дороге он оставил свой автомобиль, – и каску, тщательно осмотрев, через того же Армана передали в церковь.

– У него больше нет никаких просьб, – доложил Арман. – Похоже, он запирает дверь церковной скамьей. На дверях изнутри есть железные петли, в которые входит спинка скамьи. С ним девочка, кюре и служка Жан-Жак.

– Что он говорит?

– Ничего не говорит. Он думает. Он так и сказал: мне надо подумать. – Арман помялся. – Его казнят, господин комиссар?

– А как вы думаете? – Комиссар с мрачным наслаждением вдохнул свежий табачный дым. – Конечно, это решать суду, но думаю, что триста четырнадцатой статьи ему не избежать. А эта статья предусматривает только один способ наказания – гильотину.

17

Тео сдвинул скамейки, Мадо, завернутая в меховое пальто не по росту, легла на жесткое ложе и закрыла глаза. Она твердо решила пустить в ход нож-выкидушку, как только речь зайдет о ее свободе. Ей было все равно кого убивать – кюре, косоглазого служку, жандармов или даже Тео, – лишь бы вырваться из этой западни. Она надеялась на заварушку, которая наверняка случится, если жандармы попытаются штурмовать храм. И если случится заварушка, она не упустит своего шанса. Она не собиралась умирать заодно с кем бы то ни было. Даже заодно с Тео, который, похоже, совсем спятил. Ей было холодно, но она не жаловалась, чтобы не привлекать к себе внимания.

Тео проверил оружие. В револьвере Лебеля – полный барабан, шесть патронов, в браунинге, который он редко доставал и хранил в потайном кармане, – еще семь. Итого – тринадцать выстрелов.

Он предложил кюре глотнуть из фляжки, которую ему тайком передал Арман, чтобы «спасти от холодной смерти святого отца и эту бедняжку». Отец Андре – ему было лет пятьдесят – приложился к фляжке, закашлялся.

– Узнаю пойло Армана!..

– Оно горит, – сказал Тео. – Его можно заливать в бензобак.

Тео снял с себя кожаную куртку на меху и набросил на плечи служке.

– Сын мой, что же случилось? – спросил кюре. – Почему вы здесь?

Тео вздохнул.

– Еще несколько дней назад, святой отец, я думал, что я герой войны и добропорядочный человек. Но вот случилось… Случай открыл мне глаза, и я понял, что я преступник. Я совершил преступление двадцать один год назад, а узнал о нем только сейчас… Тогда, двадцать один год назад, я думал, что всего-навсего выполняю приказ. Я думал, что стреляю в мятежников, а вот сейчас выяснилось, что это были не мятежники, а женщины и дети. После этого моя жизнь перевернулась, господин кюре. Я был вынужден убить друга, а потом… и вот я здесь… мы едем в Лурд…

– Вот как…

– В газетах пишут, что брат Жером, который живет в Лурде, творит чудеса. Я хочу помочь Мадо: ей так хочется новую ногу…

– Ногу? Боже мой, о чем вы говорите?

– Брат Жером написал, что сделает ей новую ногу. Он творит чудеса, и она в это верит.

– Брат Жером… – Священник покачал головой. – Брат Жером жулик, и вчера его арестовала полиция. Вы не читали об этом в газетах? Брат Жером – проходимец и мошенник, наживавшийся на чужих несчастьях.

– Арестован… – Тео наклонился к священнику. – Только не говорите об этом Мадо. Она несчастна, господин кюре, она больна и несчастна. Мы проделали с ней такой путь…

– И вот вы здесь…

– И вот я здесь. – Тео помолчал. – Тут… – Он приложил руку к груди. – Тут что-то мешает. Оно растет и болит…

– Растет?

– Растет, святой отец. Наверное, тут у меня растет сердце Иисуса, и оно не дает мне покоя, черт бы его побрал.

Священник смотрел на него с изумлением.

– Тогда, двадцать один год назад, я стрелял в женщин и детей, но не видел их. Я не видел людей, в которых стрелял. Я был слеп, господин кюре. Я был ослеплен нечистой страстью. Я желал одну женщину… я страстно желал ее, я думал только о ней, я не мог больше ни о чем думать, только о ней, я обожал ее, я готов был на все, я ничего не слышал и не видел, я слышал только ее голос, видел только ее живот, ее лобок…

Кюре кашлянул.

– Я был слеп, святой отец. А спустя двадцать один год я прозрел. И тогда же у меня стало расти тут… сердце Иисуса… третье сердце…

– Сын мой, о чем вы говорите?

– Эта девочка, – Тео кивнул на спящую Мадо, – совершенно бессердечное существо. У нее нет сердца. Но зато у меня их два. Того, что у меня есть, хватит на двоих. Понимаете? Где два, там и третье, а третье сердце – сердце Иисусово… Но если это сердце благого и милосердного Иисуса Христа, то почему же оно так мешает, так болит и мешает, черт возьми? Иногда мне кажется, что оно вырастет величиной с арбуз. Или с тележное колесо. Оно станет больше меня… Почему оно мешает и мучает, господин кюре?

Отец Андре помолчал, собираясь с мыслями.

– А что вы сами об этом думаете?

– Это что-то внезапное и неотложное, господин кюре. И от этого невозможно избавиться. Говорят, что Бог – продавец стыда. Я знаю, что такое стыд… я не бессовестный человек, поверьте, я никогда не подводил товарищей… Но ведь и стыд… поболит и проходит… время лечит… Это что-то другое. Это страшнее. Понимаете?

– Кажется, понимаю, – сказал кюре.

Тео помолчал.

– Господин кюре, эта дверь – единственный выход из храма?

– Конечно, сын мой.

– Старый храм, – пробормотал Тео. – Очень старый храм.

– Он построен незадолго до альбигойских войн. Это было восемьсот лет назад. Еретики использовали этот храм как крепость. Темные люди, темные времена…

– Крепость… А не найдется ли здесь воды? – вдруг спросил Тео. – Хотя бы ведро.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация