Незнакомец был весь осклизлый. Перепачканный землей или торфом, он пах так, как мог пахнуть изрядно разложившийся труп.
— Стой! Тебе говорят, стой! — кричал часовой.
Незнакомец приближался, и тогда часовой, умелый и опытный солдат, привыкший выполнять приказ, выпустил стрелу. Стрела с глухим звуком глубоко вонзилась в грудь незнакомцу. Однако тот даже не пошатнулся!
— Я же попал в него! Я попал! — твердил ошеломленный часовой.
Его товарищ выпустил вторую стрелу. Она попала незнакомцу в бок, чуть ниже грудной клетки. Выстрел из тяжелого боевого лука был настолько сильным, что стрела прошла насквозь и ее наконечник показался с другого бока.
Идущий пошатнулся. Сила удара заставила его отклониться на шаг в сторону. Но он все так же шагал, вытянув вперед руки, с бессмысленным выражением на лице.
— Тревога! Тревога! — громко закричал второй часовой и бросился в лагерь. Его товарищ выхватил тяжелый меч и прыгнул на незнакомца.
Тот даже не сбавил шага. Тогда солдат, взмахнув мечом, отсек ему руку выше локтя.
Крови пролилось совсем немного; из раны потек отвратительный зеленовато-белый гной.
Запах смерти, перемешанный с запахом гниющего торфа и листьев, — вот причина жуткого зловония. Но ужас состоял не в этом. Солдат вдруг понял, что сражается не с живым человеком, а с трупом! От страха он лишился дара речи и стал пятиться назад, однако оживший мертвец голой рукой зажал его меч, как в тисках.
Солдат пронзительно закричал. Он попытался вырвать меч, ухватившись за рукоятку обеими руками, но безуспешно. Он разжал руки, намереваясь тут же обратиться в бегство. Обернувшись, он увидел десятки живых мертвецов, бредущих сквозь туман. От этого зрелища у солдата подкосились ноги, и он упал на землю.
В ту же секунду на него повалился однорукий мертвец. Зажав железной хваткой руку солдата, он вывихнул ее и стал ломать суставы. Солдат отчаянно кричал и извивался; он пытался сопротивляться, но все было безуспешно.
Подоспевший товарищ мощным ударом отсек мертвецу голову, однако тот все равно не разжал пальцев. Мертвецы неотступно приближались. Второй солдат ударил мечом по мертвой руке, перерубив ее. Потом кое-как поднял товарища на ноги и потащил к соснам. Раненый часовой не переставал кричать, и не только от боли. Отрубленная кисть мертвеца по-прежнему держала в тисках его руку!
* * *
Герцог Теграфель протер глаза и сел на постели. Что такое? В лагере царила паника. Сон разом пропал, и герцог вскочил на ноги.
— Нападение! На нас напали! — крикнул ему один из солдат, подавая Тетрафелю перевязь с мечом.
Тетрафель возился с застежками, пытаясь хоть что-то понять в происходящей вокруг суматохе.
— Это мертвецы! — кричал часовой, выбегая из леса. — Они стеной идут на нас!
— Из леса! Они окружают нас! — вопил другой.
Казалось, что сосны вокруг полянки закачались, когда между ними показались идущие на негнущихся ногах, перепачканные торфом мертвецы. Вытянув перед собой руки, ожившие покойники неуклонно приближались. Позади раздался отчаянный крик. Герцог обернулся. Двое часовых пытались вырваться, но мертвые руки держали их с нечеловеческой силой.
Никогда еще герцогу Тетрафелю не доводилось слышать таких леденящих душу криков.
— Создать кольцо обороны! — крикнул командир отряда.
Оставшиеся в живых солдаты отступили к огню и встали в круг, внутри которого сгрудились слуги и герцог.
Мертвецы меж тем продолжали смыкать свое зловещее кольцо.
— Рубите им головы! — закричал часовой, который первым заметил их наступление.
В это время, перекрывая шум и крики, послышалась нежная и мелодичная песня. Зазвучали тонкие и удивительно красивые голоса. Песня медленно плыла во влажном ночном воздухе. Язык ее был незнакомым. Первозданная, завораживающая песня древнего леса. Словно по команде, мертвецы остановились и опустили руки.
Ветер подул чуть сильнее, как будто песня разбудила и его.
— Что это? — взволнованно зашептались вокруг герцога.
— Молчите, — велел им Тетрафель. — Может, это неведомые союзники пришли нам на помощь.
На всем пространстве, разделявшем людей и мертвецов, начала вдруг дрожать земля. Потом она треснула, разломилась и оттуда… появились цветы. Громадные цветы с громадными лепестками. Холодный лунный свет делал их ярко-серебряными. Таких цветов жители Хонсе-Бира никогда не видели.
А какой аромат источали эти цветы! Он был сильнее всех остальных запахов, сильнее даже зловония живых мертвецов.
Какой зовущий аромат, подумал герцог Тетрафель. Ему захотелось лечь прямо на землю, закрыть глаза и заснуть. Только спать, спать! Других желаний у герцога не было. Он увидел, что некоторые из его спутников уже спят, свернувшись на земле калачиком. Герцог не помнил, как сам опустился на четвереньки, потом лег. Приятная истома охватила все его тело, и сейчас ему было неимоверно трудно даже поднять голову.
— Вставайте! — раздался откуда-то издалека голос командира. — Вставайте, живо! Они снова идут к нам. Да вставайте же, идиоты!
Потом послышался какой-то шум. Кажется, звенели мечи, гудела тетива луков. А может, это ему только снилось?
После этого герцог услышал… он уже ничего не услышал. Только почувствовал приятное тепло, а затем провалился в необыкновенно глубокий сон.
Почему вдруг сон превратился в кошмар? Или… или он уже проснулся? Герцог Тетрафель протер глаза, но картина не изменилась. Вокруг него висела стена плотного тумана, совершенно не похожего на прозрачную водную дымку, которую ветер приносил с водопада. Герцог обнаружил, что сидит, прислонившись к небольшому столбу, а его руки связаны за спиной. Он по-прежнему находился в лесу, только это был совсем другой лес. Вместо могучих сосен Тетрафель увидел черные, корявые стволы мертвых деревьев с такими же скрюченными, голыми ветвями.
Раздававшиеся стоны заставили герцога обернуться. Он увидел ряд столбов, к которым были привязаны его уцелевшие спутники. Кем бы ни являлись их похитители, подумал Тетрафель, но свое ремесло они знали.
— Где остальные? — спросил герцог у солдата, привязанного к соседнему столбу.
— Они их забрали! — срывающимся голосом ответил тот.
Герцогу этот ответ ничего не дал. Он обратил внимание, что лоб солдата покрыт испариной, а сам он куда-то смотрит. Тетрафель пригляделся и увидел двух маленьких, изящных человечков, приближавшихся к ним. Их сопровождало несколько живых мертвецов.
Изо всех сил стараясь не обращать внимания на эти ходячие трупы, Тетрафель внимательно рассматривал странную пару. Кожа у человечков была молочно-белого цвета, а ярко-голубые глаза светились внутренним огнем. Их темные одеяния чем-то напоминали монашеские сутаны с откинутыми капюшонами. Благодаря своей одежде человечки иногда полностью сливались с окружающим пространством — видны были только их головы и пронзительные глаза. Что же это за человечки? Они вовсе не относились к какой-нибудь породе низкорослых людей. В этом герцог убедился, когда они подошли ближе и он разглядел их заостренные уши и худые, вытянутые лица.
