— И охранители надежд, так? — спросил Фрэнсис.
— Да.
— А когда мы перестанем задаваться вопросами о том, во что верит народ, и спросим себя, во что же верим мы сами?
Агронгерр и Бурэй с недовольством посмотрели на него.
— Я знаю когда, и вы тоже знаете, — продолжал Фрэнсис. — Возможно, такой момент настанет, когда каждый из нас заболеет чумой и мы почувствуем, что наш конец близок. Только тогда каждый из нас действительно окажется лицом к лицу с величайшей из тайн. И только тогда мы поймем слова Кальвина из Брионнэра.
— Ты, похоже, уже вплотную столкнулся с «величайшей из тайн», — заметил Бурэй.
— Да, потому что я все время смотрю на них, — ответил Фрэнсис, вновь поворачиваясь к окошку. — И думаю о том, каково мое место во всем, что происходит. Насколько нравственно мы поступаем, прячась за стенами и отгораживаясь цветочным кордоном? Мы, обладающие священными самоцветами и в первую очередь гематитом, способным исцелять? Здесь, брат, кроется какое-то несоответствие, и мне его никак не уразуметь.
Настоятель Агронгерр ободряюще потрепал Фрэнсиса по плечу, но Фио Бурэй недовольно поморщился и, презрительно хмыкнув, поспешно ушел.
Пони, Роджер и Дейнси приехали в Кертинеллу поздней весной, когда все уже было в цвету, а в воздухе стоял терпкий аромат горного лавра, перемешанный с ароматом других растений. Как странно, — подумала Пони. В Палмарисе и во всех местах южнее его чума с каждым днем завоевывала новые позиции. Там буйство весенних красок меркло под черной поступью смерти, а смрад гниения подавлял все остальные запахи.
Зиму все трое провели в Сент-Прешес. Пони более других смогла понять и оценить великодушие, проявленное настоятелем Браумином. Монастырь превратился в неприступную крепость, внутрь которой никого не пускали. Исключения не было сделано даже для нового палмарисского барона, этого надменного герцога Тетрафеля, когда он явился для беседы с настоятелем Браумином. Но своих друзей Браумин не забыл.
Пони верила, что ее друзья по достоинству оценят смысл шага, на который отважился настоятель. И правда, Дейнси искренне обрадовалась, когда увидела Браумина по другую сторону опускной решетки, которая теперь появилась позади главных монастырских ворот. Пони надеялась, что ее друзья поймут, что за стенами Сент-Прешес они будут защищены от мрачного и жестокого мира. Но в ней самой эта защищенность рождала двойственные чувства. Какая-то часть ее отказывалась прятаться в монастыре, когда за его стенами столько людей страдало и умирало.
Но она ничем не могла им помочь. Ее мучило сознание собственного бессилия, однако в течение нескольких месяцев, проведенных в Палмарисе, Пони терпела в битве с розовой чумой одно поражение за другим. Вначале Колин, а после еще несколько человек, скончавшихся у нее на руках. Ей самой каким-то чудом удавалось оставаться здоровой. Теперь у Пони осталось лишь единственное желание — вернуться домой, в Дундалис.
Ее взволновало и обрадовало решение Роджера и Дейнси покинуть Сент-Прешес и поехать на север, но не в Дундалис, а в Кертинеллу.
В Кертинелле пока было спокойно. Во всем городе от чумы умер только один человек. Обнаружив у себя розовые пятна, он, не желая подвергать риску близких и соседей, ушел в лесную глушь и умер в одиночестве.
Дом Колин пустовал, и Роджер с Дейнси, получив разрешение Джанины, заняли его.
— Вы действительно решили остаться здесь? — спросила у них Пони, которой не терпелось вернуться в Дундалис.
— У нас здесь друзья, — ответил Роджер, крепко обнимая ее. — Я, как и ты, тоже хочу жить там, где я родился.
Пони высвободилась из его объятий и сказала:
— Но обещай, что ты приедешь повидаться со мной и Смотрителем.
Роджер улыбнулся.
— Обязательно приедем. Возможно, еще до конца лета, а уж осенью — точно.
Они с Роджером вновь обнялись, и Пони поцеловала его в щеку. В тот же вечер, едва стемнело, она выехала из Кертинеллы верхом на Грейстоуне. Дар бежал рядом.
Через пять дней Пони достигла Дундалиса. Дар покинул ее несколько раньше и вернулся в свой табун. Она вспомнила, при каких обстоятельствах этот удивительный конь прискакал к ней тогда, снежной зимней ночью. Что привело его? Как он сумел услышать и понять ее отчаянный призыв?
Возможно, ему помогла бирюза, которой Дара наградил Эвелин. По сути, это был его подарок сразу двоим — коню и Элбрайну. Быть может, Дар и до этого обладал какими-то удивительными особенностями, а камень лишь усилил их. Во всяком случае, Пони отлично понимала: не появись тогда Дар, они погибли бы той ночью, и, возможно, с ними погиб бы и Грейстоун.
Вести о розовой чуме достигли и Дундалиса. Пони убедилась в этом, едва въехав в город. Жители бросились к ней с расспросами и окружили плотным кольцом.
— Да, в Палмарисе свирепствует чума, — сказала она, отвечая сразу всем.
Люди боязливо попятились в сторону, а Пони, лишь пожав плечами, направилась к трактиру «У доброго друга». Ей очень хотелось вновь увидеть Белстера О’Комели. Пони обнаружила, что, если не считать слухов и страхов, связанных с чумой, в Дундалисе ничего не изменилось. Белстер деловито протирал стойку. Увидев Пони, он просиял и широко улыбнулся.
Выйдя из-за стойки, Белстер сжал Пони в своих объятиях и потребовал немедленно рассказать обо всем. Улыбка исчезла с его лица, когда он узнал о смерти Колин, но услышав про Роджера и Дейнси, Белстер заулыбался снова.
— А я, девонька, уж боялся, что тебя нет в живых, — признался он. — Гляжу, зима наступила, а ты все не возвращаешься.
Он тряхнул головой, и Пони заметила у него в глазах слезы.
— Думал, вдруг погода тебя сгубила. Или чума.
— Чума умеет губить, — согласилась Пони. — Она все ползет и ползет, и даже здесь, в Тимберленде, от нее не спастись. А если заболеешь…
Пони бессильно опустила голову.
— Я ничем не смогла помочь Колин. Она умирала, а я держала ее в своих руках и… и все.
Белстер принес из-за стойки бутылку самой крепкой выпивки, какая водилась в его трактире, и налил Пони довольно приличную порцию. Пони, которая никогда не пила ничего крепче легкого вина, взяла бокал и залпом проглотила его содержимое.
В Дундалисе также наступали мрачные и тягостные времена.
Вечером Пони поскакала в заветную рощу, чтобы побыть рядом с Элбрайном. Интересно, придет ли он к ней, когда смерть ее позовет? После того как она лицом к лицу встретилась с розовой чумой, Пони остро почувствовала свою незащищенность и откровенно сомневалась, сумеет ли остаться в живых.
Эти мрачные раздумья будоражили ее до тех пор, пока легкий вечерний ветерок не принес знакомые звуки волынки Смотрителя.
Пони прекрасно знала окрестные места и ориентировалась в лесу, как дома. Она уверенно двинулась навстречу Смотрителю, рассчитывая вскоре увидеть кентавра, но тут музыка внезапно оборвалась.
