— Думаешь, она их всех одолеет? — спросил Роджер.
— Ты же в свое время не знал, что одолеешь, так и Пони не знает, — ответил Смотритель. — Но ты сумел провести свои жизненные битвы, одну за другой, вложив туда все силы. Можешь не сомневаться: Пони поможет королевству и простым людям, у которых сейчас нет никакой надежды. Сотни и тысячи их заживут лучше, а если и нет, то уж, во всяком случае, останутся в живых. Так как может Пони отмахнуться от своего призвания?
— Джилсепони, — поправил его Роджер.
Они надвигались и надвигались на него. Он чувствовал, как от них пахнет торфом. Их безжизненные глаза смотрели на него, завидуя его теплой плоти. Он попытался бежать. Прежде ему всегда удавалось скрыться от них. Но в этот раз живых мертвецов было намного больше, а их движение приобрело некий согласованный характер. Куда бы он ни поворачивался, отовсюду к его горлу тянулись их руки.
Он ударил ногой одного из них, потом развернулся и ударил в лицо другого. Тот даже не вздрогнул.
Тогда он, шатаясь от страха, попытался найти хоть какую брешь между мертвецами и вырваться. Но они окружили его плотной стеной — грязные, смердящие, гниющие мертвецы. Бежать было некуда.
Он крикнул, зовя своих спутников, и вскоре понял, что он здесь совершенно один.
Он попытался сражаться, но сражение было коротким. Его повалили на спину. Живые мертвецы наседали на него, придавливая собой, и он куда-то погружался… все глубже и глубже!
Герцог Тетрафель с криком проснулся. Его пальцы остервенело цеплялись за простыни и одеяла. Он вел отчаянный бой с простынями, пока не своротил постель и не оказался на полу. Какое-то время герцог продолжал кричать, потом завеса сна рассеялась. За крепкими стенами Чейзвинд Мэнор было утро.
Он не сразу поднялся. Сон этот был для Тетрафеля отнюдь не новым. Он преследовал герцога с того самого момента, когда живые мертвецы, направляемые маленькими человечками, уничтожили почти весь его отряд, а сам он спасся бегством. Этот сон преследовал его и в Урсале, и здесь, в Палмарисе.
Однако сегодня ему впервые не получилось вырваться от живых мертвецов. Они его поймали. Что бы могла означать такая перемена? Размышления герцога Тетрафеля были прерваны появлением встревоженного слуги.
— Ваша светлость! На вас напали? — испуганно закричал слуга.
Тетрафель негромко рассмеялся и махнул рукой, сдерживая этого заботливого дурня. Тот действительно остановился, но его лицо почему-то сделалось еще более испуганным. Слуга отодвинулся на несколько шагов, не переставая таращить на герцога глаза. Потом он замотал головой и стал пятиться назад.
— Что случилось? — спросил герцог.
Слуга молчал, словно утратил дар речи. К этому времени он почти достиг двери спальни.
— Да говори же, дурак! — потребовал Тетрафель. — Что…
Не дослушав вопрос герцога, слуга опрометью бросился прочь из спальни.
Тетрафель, продолжая все так же сидеть на полу среди нагромождения простыней и одеял, долго глядел на раскрытую дверь, не понимая, что произошло.
И вдруг он понял! Так вот почему сегодня во сне ему не удалось спастись от мертвецов!
Герцог очень медленно поднес к глазам руку и так же медленно повернул ее.
Розовые пятна.
Тетрафель не закричал. Он завопил на весь дворец.
Настоятель Браумин шел по тихим коридорам Сент-Прешес, беспокойно потирая руки. Сегодняшний день не предвещал ничего хорошего. Палмарис стал неуправляемым городом, и по его улицам катились тревожные и страшные слухи. А тут еще какой-то странный посетитель, которого Виссенти посчитал возможным допустить в монастырь. Разумеется, после проверки.
Настоятель подошел к двери и остановился, переводя дыхание и пытаясь успокоить бешено колотившееся сердце. Потом он распахнул дверь и увидел дожидавшегося его Шамуса Килрони.
— Брат Виссенти сообщил мне о том, что человек, желающий меня видеть, одет в дорожное платье, — сказал настоятель, стремясь говорить как можно непринужденнее.
— Да, мой друг, и чем длиннее будет дорога, тем лучше, — ответил Шамус, подходя к нему и обмениваясь рукопожатием. — С меня довольно. Больше мне здесь делать нечего.
— Твой отъезд — ощутимая потеря, — заметил Браумин.
— Палмарису грозит катастрофа, и она неминуемо разразится вне зависимости от того, останусь я здесь или уеду, — возразил Шамус. — До тебя уже дошли слухи?
— До меня ежедневно доходит множество слухов, — признался Браумин. — Трудно отличить правду от вымысла.
Шамус, усмехнувшись, кивнул. Он понял, почему настоятель ответил так уклончиво. Да, Браумин слышал о том, на что намекал Шамус Килрони. Настоятелю трудно было что-либо скрыть.
— Это не слухи, — мрачно сказал Шамус. — Герцог Тетрафель действительно заболел чумой и даже сейчас продолжает метаться в панике по Чейзвинд Мэнор.
— Его вполне можно понять, — с сочувствием произнес Браумин.
— Теперь, когда его дворец перестал быть надежной крепостью, он обратится за помощью в Сент-Прешес, — сказал Шамус.
— Мы с ним уже говорили об этом…
— Ему сейчас плевать на те разговоры, — резко перебил Браумина Шамус. — Можешь не сомневаться: отчаяние приведет его к вашим воротам.
Шамус вскинул руку, зная, что сейчас скажет Браумин.
— А вы не пустите его на порог. Поэтому я и уезжаю, друг мой. По сути, катастрофа уже началась, и я не хочу дожидаться конца.
Последние слова Шамуса, а также его утверждение, что Тетрафель обратится к монахам за помощью, объяснили Браумину все. Под катастрофой этот гвардеец подразумевал вовсе не дальнейший разгул чумы. Он говорил о грядущей буре, которая непременно разразится, когда Сент-Прешес откажет герцогу Тетрафелю в помощи. Шамус (и это показалось Браумину вполне логичным) предвидел назревающие в Палмарисе события. В городе вспыхнет грандиозный бунт. Нет, даже не бунт, а настоящая война между Тетрафелем и монастырем. Браумин считал, что они уже потеряли город. Появление в Палмарисе Де’Уннеро и его братьев Покаяния делало положение еще более опасным. Если герцог Тетрафель, до сих пор сохранявший определенный нейтралитет, поддержит Де’Уннеро и начнет будоражить население, монастырю придется ой как туго!
— И куда же ты поедешь? — спросил своего друга Браумин.
— Думаю, на север, — ответил Шамус. — В Кертинеллу или даже дальше. Возможно, заберусь в Тимберленд.
— Неужели ты ничем не можешь нам помочь? — печально спросил Браумин.
— Неужели вы ничем не можете помочь герцогу Тетрафелю? — вопросом на вопрос ответил Шамус.
Настоятель Браумин обвел взглядом помещение, потом поднял глаза к небу и беспомощно покачал головой.
— Тогда молись за нас, друг, — сказал настоятель.
