Виссенти бросил взгляд на площадь. Там Де’Уннеро проводил молитвенное служение для сотен… нет, тысяч собравшихся. Люди внимали его словам. Виссенти слышал их одобрительные возгласы. Братья Покаяния, рассеявшись в толпе, вербовали себе новых союзников.
Виссенти знал: осада будет жестокой. Разъяренные жители не успокоятся до тех пор, пока от монастыря не останутся обгоревшие, развороченные стены. Судьбу братьев тоже несложно предугадать. Оставшихся в живых поволокут по улицам, забивая насмерть. Или сожгут у позорного столба, как несчастного магистра Джоджонаха.
Он услышал слова молитв. Но громче молитв звучали другие, гневные слова, обещавшие, что монахи Сент-Прешес дорого заплатят за обрушившуюся на Палмарис чуму.
У брата Виссенти похолодела спина. Ночь он провел без сна.
— Они приближаются, — угрюмо произнес настоятель Браумин, обращаясь к стоящим на парапете стены собратьям.
С момента предъявления Тетрафелем ультиматума прошло несколько дней. И Браумин, и его собратья чувствовали: этот день может стать для них последним. Герцог Тетрафель провозгласил осаду, но она вовсе не означала бездействие нападавших. Сила их атак возрастала с каждым днем. Среди озлобленных жителей, непрерывно подстрекаемых Де’Уннеро, было немало безнадежно больных, и ощущение близкого конца только подстегивало их ярость.
Атака, как всегда, началась с метания камней. Потом нападавшие приставили к стенам лестницы. У многих в руках были длинные мотки веревок с самодельными крючьями. Толпа вновь поставила на колеса перевернутый таран и покатила к монастырским воротам. Удары рукотворных молний уже трижды опрокидывали его. В последний раз, перевернувшись, он раздавил своей тяжестью не менее десятка человек. Однако сейчас стенобитное орудие опять двигалось к воротам под возбужденные крики кативших его людей.
Монахи рассредоточились по внешней стене. Оружие было самым разнообразным: самоцветы, арбалеты, тяжелые палицы, ножи. Гремели рукотворные молнии, со свистом летели арбалетные стрелы. Братья едва успевали отпихивать лестницы нападавших и перерубать их веревки.
Неожиданно на стену обрушился град стрел. Несколько братьев осели на пол. Одни из них стонали от боли, другие лежали тихо.
— Лучники Тетрафеля! — крикнул брат Талюмус, прячась за стену. — Ударьте по ним молниями! Бейте молниями по солдатам герцога!
Настоятель Браумин храбро встал во весь рост, держа в руке графит. Оттуда вырвалась ослепительная белая молния и ударила в цепь лучников, расшвыряв стрелков в стороны. Браумин пригнулся, ожидая ответного удара, но тут он заметил того, кто всецело поглотил его внимание: в толпе появился Де’Уннеро. Он яростно призывал несчастных и обманутых людей бесстрашно броситься навстречу смерти.
Из руки Браумина вырвалась вторая молния, намного слабее первой, однако Де’Уннеро успел заметить ее. Звериные инстинкты не подвели: он отпрыгнул в сторону, и удар лишь пробил ему ногу.
С криком, более напоминавшим тигриное рычание, брат Истины бросился к монастырю.
Браумин поспешно огляделся по сторонам, ища глазами лестницу или веревку, которыми мог бы воспользоваться Де’Уннеро, и на какие-то секунды выпустил того из виду. Настоятель не заметил, что бег Де’Уннеро был больше похож на бег крупного зверя, нежели человека. Не останавливаясь ни на мгновение, брат Истины достиг основания стены и легко подпрыгнул на высоту двадцати пяти футов. Ухватившись за зубчатую стену, Де’Уннеро перемахнул через парапет и мгновенно оказался возле ошеломленного Браумина.
Сильный удар сбил настоятеля с ног. Двое монахов бросились к Де’Уннеро, однако он пригнулся, отставив в сторону одну ногу. Другой ногой он поставил подножку на пути первого из бегущих и, когда тот споткнулся, схватил монаха и швырнул его во внутренний двор. Второй монах с разбега ударил его, но Де’Уннеро мертвой хваткой вцепился ему в плечо, а другой рукой с силой ударил монаха в горло, после чего без каких-либо усилий тоже сбросил вниз.
Несчастный монах был еще жив, когда с глухим стуком ударился о камни площади. Будто стая хищных птиц, толпа тут же налетела на него.
К Де’Уннеро устремился третий монах, держа в руках заряженный арбалет.
Де’Уннеро внимательно следил за каждым движением монаха и в момент, когда тот нажал курок, с силой оттолкнулся от пола мощными задними ногами тигра. Стрела просвистела ниже, не причинив Де’Уннеро никакого вреда.
Опустившись, человек-тигр ринулся на стрелявшего. Удары сыпались один за другим, разрывая тело несчастного и круша его кости. Де’Уннеро скинул вниз и его, но монах умер раньше, чем его тело достигло земли.
Забыв об опасности, к Де’Уннеро побежали другие монахи, стремившиеся всеми силами защитить раненого настоятеля. Де’Уннеро успел подобраться к Браумину. Он перевернул настоятеля, чтобы тот не увидел кулака, занесенного над ним для смертельного удара.
В это время рукотворная молния ударила человека-тигра в грудь, и он перелетел через парапет. Толпа изумленно ахнула, видя, с какой легкостью он приземлился! Де’Уннеро ничем не выказал обжигавшей его боли. Он быстро растворился в толпе.
Прерванное на короткое время нападение на монастырь возобновилось. Толпа с новой силой полезла на стену и начала ударять по воротам. Монахи отбивались всем, что было в их распоряжении. Но они истощили свою магическую силу. Их ряды тоже становились все меньше. Стрелы градом сыпались на стену, раня одних и убивая других.
После схватки с Де’Уннеро у настоятеля Браумина сильно кружилась голова и шла кровь из разбитого носа. Но он отказался от помощи, запретив братьям тратить драгоценное время. Он отрешенно глядел на толпу, все так же рвущуюся к стене, на солдат Тетрафеля, чьи стрелы сеяли смерть.
Браумин знал: сегодня Сент-Прешес падет, а он вместе с другими братьями будет казнен.
Подъехав к северным воротам Палмариса, Пони услышала столь хорошо знакомые ей звуки сражения: крики ярости и боли, лязг стали, гром рукотворных молний и густые ухающие удары тарана, бьющего в массивные створки ворот.
Джилсепони пришпорила Дара, одновременно пытаясь понять, из какой части города доносятся эти звуки. Ее удивило отсутствие караульных на городской стене. Ворота были закрыты, но их никто не охранял.
— Откройте! — крикнула она, останавливая коня. — Откройте! Это Джилсепони!
Ответа не было.
Это могло означать только одно: люди штурмуют стены монастыря Сент-Прешес. Отсутствие стражи у городских ворот целиком подтверждало слова Шамуса о том, что войска герцога Тетрафеля готовятся к бунту.
— Тебе придется поискать какой-нибудь другой въезд. Но будь предельно осторожна, — сказала она подъехавшей Дейнси.
Джилсепони опустила руку в мешочек с самоцветами, чтобы достать оттуда несколько камней. Затем она сосредоточилась на Даре и стала передавать коню свои мысли, прося его пуститься галопом.
Она отъехала на некоторое расстояние от городской стены, затем Дар поскакал во весь опор. Это действительно был летящий галоп; приблизившись к стене, конь ничуть не замедлил свой бег, полностью доверяя всаднице. Джилсепони передала свою энергию малахиту, потом сдавила ногами конские бока, заставив Дара прыгнуть. Словно невесомое перышко, он взметнулся вверх и действительно полетел.
