— Нет никаких шансов уговорить номер шесть вернуться?
— Абсолютно никаких. Антонина подавлена, кто-то или что-то ее сильно испугало. Она отказалась говорить, что произошло, но очевидно, что она связывает свое состояние с проектом. Мне провести внутреннее расследование?
— Не стоит тратить на это время, — покачал головой Тронов. — Если бы было совершено преступление, номер шесть стала бы жаловаться и требовать компенсацию, это в ее характере. Но что-то заставляет ее молчать, а значит, так и должно быть. Напомни мне, кого ты имеешь в виду под вторым выбывшим?
— Так авария же…
— Ах да, очень прискорбно. Жаль, на номер четвертый я возлагал большие надежды. Но от форс-мажора никто не застрахован.
Ни тени сожаления в голосе. Вряд ли Тронов был способен беспокоиться о конкретных людях. Вряд ли его вообще что-то интересовало, кроме судьбы проекта.
— Есть какие-то вести от номера пять?
— Никаких. И, если честно, я пока не организовал поисковые работы. Со всей этой историей на болоте…
— Ты правильно поступил. За это я и ценю тебя — ты умеешь грамотно расставлять приоритеты.
Степана похвала не обрадовала.
— У меня просто выбора не было. Ситуация с болотом чрезвычайная.
Он до сих пор не понимал, как ему удавалось удерживать джинна в бутылке. Это ведь грандиозный скандал — возле областного центра обнаружить целое кладбище убитых детей. Похоже, лет десять-пятнадцать назад в этих местах орудовал настоящий маньяк. И судя по новому телу, он вернулся.
Тронов то ли не понимал этого, то ли недооценивал масштаб происходящего. С каждой минутой Степану было все труднее сдерживаться.
— Кстати, о болоте. Что там слышно? — Он продолжал интересоваться делами проекта так, словно не случилось ничего из ряда вон выходящего.
— Все дети убиты одинаковым способом — через удушение, в некоторых случаях зафиксирован перелом шейных позвонков. Эксперты считают, что это не осознанно другой способ убийства, а результат приложения слишком большой силы при удушении.
— А последняя девочка?
— То же самое, — кивнул Степан. — Хотя сравнивать ее с другими телами довольно тяжело. Разложение тканей на болоте проходит по особым правилам. Я бы не хотел об этом говорить.
Он бы и видеть этого не хотел, но вот пришлось. Жутких находок было так много, что маленький провинциальный морг с трудом смог их вместить. Такое обличье смерти Степану видеть еще не доводилось, да и местным полицейским тоже. Многие из них десять лет назад уже работали, но не подозревали, что творится у них под носом.
— Что с трупами взрослых мужчин? — продолжал расспрашивать Тронов.
— Тот, что постарше, убит лет десять-двенадцать назад, зарублен топором. Личность не установлена. Второго зарезали ножом. Этого удалось опознать: Константин Самохин, житель близлежащей деревни.
— Значит, обоих зарезали. — Тронов побарабанил пальцами по столу. — Нетипичное поведение для маньяка. Или его страсть к удушению распространяется только на детей, или тех мужчин убил кто-то другой. Но не мы должны разбираться в этом. Ты уже сообщил участникам новые данные?
— Не все и не всем. Я рассказал Алисе и Дамиру, что на болоте нашли тела, но имя Самохина не упоминал.
— Расскажи им о нем. Номера два и три — наши самые перспективные участники. Как я уже говорил, мы помешали их расследованию и обязаны компенсировать им это.
— А вам не кажется, что мы не только о них должны думать? — взорвался Степан. — Ситуация может выйти из-под контроля в любой момент!
— Если ты о молчании полиции, то не беспокойся.
— Простите, но я не могу так. Я вижу, что даже сейчас местные начальники молчат только потому, что сами боятся громкого разбирательства. Скоро они поймут, что от этого не уйти, и напрямую обратятся в Москву.
— Не беспокойся, — повторил Тронов. Его голос звучал жестче, чем обычно. — Очевидное предупреждение. — Тебе не придется больше иметь дело с полицией.
— Что вы хотите сказать?
— Этим займутся люди, имеющие для местной власти достаточный авторитет.
— Вы имеете в виду полицейское руководство?
— Именно так.
Всем своим видом Тронов давал понять, что подробностей не будет. А они были позарез нужны.
Когда Алиса с Дамиром обнаружили первое тело, встал вопрос, как заставить полицейских молчать. Если в город съедется толпа сыщиков, о проекте можно забыть. Тронов настоял на тишине, заплатил за нее большие деньги. Степан уже тогда считал идею неудачной: из-за сомнительной научной ценности они мешают расследовать реальное преступление. Однако его патрон был неумолим.
Тогда Степан успокаивал себя, что это всего лишь отсрочка и скоро профессиональные следователи займутся своим делом. Но оказалось, что Тронов нашел другой выход. Но ведь не мог он с улицы зайти к полицейским начальникам, выложить деньги — а они бы согласились на все?
Ему нужен был кто-то в этих сферах, кому он доверял. Степан не представлял, о ком идет речь, и не знал, как реагировать.
А Тронов продолжал удивлять. Сейчас он достал из шкафа небольшой чемоданчик, переместил его на стол и открыл. Внутри были ровно сложены пачки банкнот.
— Это тебе на текущие расходы. Знаю, ты не любишь наличные. Но, как видишь, в наших обстоятельствах только наличными можно оперировать. Ты же не выпишешь чек на взятку! В России вообще с безналичными платежами плохо, особенно в провинции, в этом я уже убедился.
— Зачем мне столько?
— Не дури, ты прекрасно знаешь зачем. Мы не предвидели того, что случилось, и вынуждены приспосабливаться к обстоятельствам. Как я и сказал, полицией я занимаюсь лично, неделя тишины вам обеспечена. Но мне спокойней, когда ты не ограничен в средствах. Если участники попросят тебя о помощи, ты не будешь им отказывать.
— Откуда это? — Степан наконец решился задать вопрос, который должностная инструкция обязывала оставить при себе.
Он знал, что у его работодателя таких денег нет, по крайней мере, в свободном доступе. Конечно, Алексей Тронов был человеком небедным. Но, во-первых, он и так инвестировал в проект неожиданно много — без всякой гарантии получить результат, который его устроит. Во-вторых, деньги Тронова хранятся на накопительных счетах, в активах, вложены в недвижимость. Он может многое, но получить чемодан денег по щелчку — это слишком даже для него.
Тяжелый взгляд Тронова подтвердил догадку Степана: деньги не его. Но тогда чьи?
— Нам не стоит это обсуждать.
— Алексей Петрович, я ведь тоже участвую в этом проекте.
— Кроме тебя там пока еще пять человек, но я не обязан перед каждым отчитываться.
У Степана был выбор — потому что выбор есть всегда. Он мог уйти прямо сейчас и начать с нуля. Найти работу без детских трупов, болот, подкупа полиции. Или остаться — но тогда действительно молчать и делать свое дело, раз уж он по собственной воле подписался на это.
