Тронов отошел, а Дамир невольно перевел взгляд на свои руки. Если бы он и не понял, о чем только что шла речь, они бы напомнили ему.
Пальцы дрожали мелкой дрожью. Начинался приступ.
Глава 2
Почерк мастера
Денни не был уверен, что игра развлечет его. Ему не понравились соперники. В клубах он привык видеть яркую публику, которую, само собой, тщательно фильтровала охрана на входе. А здесь что? Колхозники какие-то и лошки.
Дело тоже было не слишком крутым в его представлении. Денни ожидал, что его отправят раскрывать международный заговор, избавляться от террористов, спасать мисс Вселенную, на худой конец. А вместо этого ему нужно заниматься убийством какого-то бомжары.
Да не убийством даже, а самоубийством. Полиция на это дело махнула рукой — и не зря. Кому нужен старый алкаш? Был он когда-то профессором, и что с того? Все эти полуинтеллигенты опускаются еще ниже, чем клубные наркоманы — так Денни видел ситуацию.
Когда же замаячила перспектива тащиться куда-то в задницу Земли, — а под эту категорию Денни подгонял все, что находилось за МКАДом, — он всерьез подумывал отказаться. Но взыграла гордость: получается, что он хуже других? Алексей Тронов был единственным, кого Денни более-менее уважал в этой шайке. Если известный всей планете психолог выбрал именно это дело, что-то здесь должно быть.
Только из-за него Денни и включился в расследование. Для себя он решил, что быстренько разберется с этим делом, покажет лохам их место, а потом вернется к привычной жизни.
Тупость его соперников сказалась уже в том, что они все ломанули в этот потерянный городишко. А вот Денни с отъездом не спешил. Он один сразу увидел, за какую деталь можно зацепиться.
Татуировка.
Он в таких вещах разбирался, поэтому сразу подметил, что татуировка на трупе — работа мастера. Это не какой-нибудь бывший зэк иголочкой наколол. И материалы дорогие, и краска современная.
А кто стал бы делать такую татуировку грязному бомжу? Даже если у деда имелись деньги, его бы на порог приличного тату-салона не пустили. Да и потом, татуировщики такого уровня не будут соглашаться на все подряд только потому, что кто-то платит. Насобирал дед мелочи у церкви — это еще не повод его трогать. Тут работа тонкая, а у бездомного какая угодно болячка может быть.
Сама татуировка очень странная и непривычно крупная, это тоже стороннему человеку не объяснишь. У Денни оставалось две версии. Первая — Антон Доронин мог быть знаком с татуировщиком еще в своей первой, профессорской, жизни. Притом это должно было быть близкое знакомство, если мастер согласился на такую просьбу. Второй вариант — Доронин не давал согласия на татуировку, ее кто-то сделал в шутку.
Правду сказать, второй сценарий казался Денни не слишком вероятным. Дорогая какая-то шутка, не слишком гигиеничная и не очень смешная. Разрабатывать как приоритетную следовало именно первую версию — с дружбой Доронина и татуировщика.
Хотя и здесь Денни решил зайти с обратной стороны. Собирать данные на знакомых погибшего — дело нудное, кропотливое, он такое не любил. Куда проще обработать фотографию трупа на компьютере, чтобы видна была только наколка. С этим фото он и отправился в один из известных ему клубов.
Здесь любителей татушек хватало. Некоторые покрыли свое тело таким обилием рисунков, что хоть голым по городу гуляй — никто не заметит. Они это делали не ради забавы, в отличие от малолеток, которые в последнее время повадились ляжки совами украшать. Для здешнего контингента татуировка была искусством, в котором каждый разбирался на экспертном уровне.
На это Денни и делал ставку, когда подходил к барной стойке. Его интересовали не скучающие красотки, подбирающие любого, кто готов заплатить за коктейль, а брутального вида барменша, на руках которой причудливо свивались цветы и змеи.
Женщина заметила его издалека, улыбнулась, причем вполне искренне: Денни был из тех клиентов, кто всегда расплачивался за выпивку вовремя и не скупился на чаевые. Надо же, как повернулось — теперь эти чаевые оказались предварительной инвестицией.
— Привет, сладкий, — подмигнула ему барменша. — Тебе как обычно?
— Нет, я сегодня непьющий.
— И ты тоже? — поразилась она. — Что, кризис не щадит?
— Кому кризис, а кому мать родная, — фыркнул Денни. — Я при деньгах, если ты об этом. Но у меня сейчас дело есть, так что я не расслабляюсь. Я по этому поводу к тебе и пришел.
— Ко мне ты будешь приходить только вот по этому поводу. — Она указала на бутылки.
— Не в этот раз. Давай притворимся, что я разбил бутылку. Я ее честно оплачу, а пока торгуемся о цене, ты мне ответишь на один вопрос.
Дело казалось ему простым донельзя, а барменша продолжала коситься с подозрением. Это его раздражало, и сдерживался он только потому, что она действительно могла помочь. Иначе бы он на эту овцу и минуты драгоценного времени не потратил.
— Что-то ты непонятное мутишь, Дэн.
— Это ты непонятное мутишь, когда тебя коктейли со скидками продавать заставляют. А я всегда чист, как слеза младенца.
— Вот эта чистота и напрягает. Ладно, задавай свой вопрос. Но сразу предупреждаю: если криминал какой, ты хоть сто бутылок купи, а я в это лезть не буду!
Он в ответ только фыркнул. Надо же, какие громкие слова — и от кого? От человека, который закрывает глаза на продажу спайсов в клубе. Но накалять обстановку сейчас было себе во вред, и он просто протянул ей фото.
— «Она все еще жива», — прочитала барменша. — Что за бред? Что это?
— Татуха.
— Если только переводка! Кто такое будет набивать?
— Ты мне скажи. Я только вижу, что это хороший мастер делал, но я-то профан в этих делах, считай. Я надеялся, что ты мне подскажешь, кто такое мог сделать.
— А это не шутка? — подозрительно скосилась она. — Не фотошоп какой? Зачем тебе это?
Денни только закатил глаза. Достал из кармана смятую купюру и положил на барную стойку.
— Это тебе за разбитую бутылку.
— Чудак ты все-таки… Но и тот, кто это набивал, тоже чудак. С хорошей рукой. Я бы сказала, что это или Вовик Аверченко, или Шамахин, или Сенька Шубин, или Кустов Валера. Но это из тех, кого я знаю.
— Это ты по надписи определила? — полюбопытствовал Денни, записывая имена.
— По точности исполнения. По надписи твоей фиг определишь. Такой бред в шутку никто набивать не станет, видно же, что на полтела. Не скажешь, где ты это взял?
— Не могу — долг зовет! Но чтобы совесть твоя была чиста, знай: это не криминал, а творческое увлечение.
Судя по выражению лица, барменша ему не поверила, но и вопросы больше не задавала. Она торопливо спрятала деньги под прилавок и вернулась к клиентам, а Денни поспешил покинуть клуб.
