– Почему ты не подошла ко мне сразу?
– Это было всего лишь содранное колено… Я не знала, что это что-то важное… Мне было плохо, но чуть-чуть! Потом стало полегче, и я перестала думать об этом…
– В каком состоянии нога была вчера вечером, когда ты ложилась спать?
Парадокс заключался в том, что этого Белатриса не знала. Она развлекалась с Эдуардом до поздней ночи, потом в темноте, чтобы не выдать себя, прокралась в дом, переоделась и завалилась в кровать. Она не меняла повязку и не осматривала кожу. Сыпь и волдыри вполне могли быть там, просто меньшего размера, а она и не заметила!
Дамир выслушал ее внимательно. Он не упрекал и не осуждал Белатрису, сказал только:
– На фоне сексуального возбуждения боль могла притупиться естественным образом, за счет гормонов. Это не значит, что травма стала меньше или больше, тут вопрос ощущений. Думаю, со вчерашнего дня твое состояние стабильно ухудшалось.
– Что со мной такое, Дамир?
– Я не знаю…
Он говорил правду – но не до конца. Так часто бывает с порядочными людьми: стоит им начать врать, как они тут же выдают себя.
Сейчас она не готова была принять даже белую ложь.
– Пожалуйста, скажи…
Он колебался несколько минут, потом все же ответил, отводя взгляд:
– Я действительно не знаю, что это. Но из известных мне состояний это больше всего похоже на гангрену.
– Гангрена? – дрожащим голосом повторила Белатриса. – Из-за жалкой ссадины на колене, полученной дня два назад?
– Понимаю, что это звучит дико, но другого объяснения у меня нет. Где ты заработала эту ссадину?
– В больнице упала.
– На острове, что ли?
– Да.
Воспоминания о той ночи мелькнули перед глазами особенно ярко. Белатриса упорно игнорировала их, стирала. Потому что несмотря на то что ее призрак оказался мотыльком, она не могла избавиться от страха, пронизавшего ее там.
Это, найденный вчера скелет и слова Давиде… все стало в один ряд, принося новое понимание.
– Чума… – одними губами произнесла Белатриса.
– Что, прости?
– Бубонная чума… То, из-за чего на этом острове сжигали людей! Господь Всемогущий, помоги мне… Спаси и сохрани…
– Так, стоп! – Дамир осторожно тряхнул ее за плечи, чтобы вывести из панического транса, но при этом не причинить боль. – С чего ты взяла, что у тебя чума?
– Потому что это проклятье! Чума и есть проклятье острова! Я просто первая… Скоро будут другие!
– Бела, тебе страшно, и я понимаю тебя. Но в страхе можно придумать много лишнего. Посмотри на меня, прошу.
Она подчинилась. На нее был направлен взгляд спокойных карих глаз. От этого становилось легче, пусть даже совсем чуть-чуть.
– Проклятий не существует, – уверенно произнес Дамир. – У тебя не чума.
– Ты не знаешь этого!
– Кто из нас врач?
– Да какая разница? Мы оба не знаем, что со мной, – вот что главное! Я читала, что при бубонной чуме волдыри появляются в паховой области!
– Да, но выглядеть они должны не так…
– Откуда ты знаешь? – настаивала Белатриса. – Ты когда-нибудь видел больных чумой?
– Нет – и для этого есть причины. Бубонная чума – заболевание, которое в наше время практически не встречается. Да и потом, чумой не заражаются через ссадину! Тебя должна была укусить крыса или блоха – такое было?
– Я не знаю! – Слезы усилились, мешая говорить. – Я бежала через темноту, там что угодно могло быть! И было, что-то там было, в темноте этой! На острове на самом деле чума!
– Успокойся. – Дамир взял ее за руку. – Скоро к острову прибудет лодка. Тебя заберут в больницу, и Воронцова тоже. Вас обоих обследуют и докажут, что это не чума!
– Даже если так, вряд ли они скажут, что я в порядке! Дамир?
– Да?
– Мне ведь отрежут ногу, не так ли?
Он не ответил. Но это и был ответ.
Белатрисе оставалось только плакать от безысходности. Она ничего не сделала, чтобы заслужить это, и не ожидала такого исхода. Даже если проклятье существует – почему именно она стала первой жертвой? Или, может, проклятье было на Эдуарде, который потревожил мертвеца, а она лишь оказалась рядом? Никто ведь не знает, что сейчас с ним.
Будущее пугало неизвестностью. Но она очень хотела жить, даже потеряв ногу. Белатриса не поддавалась тому ужасу, что уже родился в ее душе, лишь потому, что Дамир постоянно оставался рядом с ней, не думая, что он, может, рискует своей жизнью.
Он держал ее за руку до тех пор, пока прибывшие спасатели не забрали Белатрису с острова.
++++++
Наверное, Дамир был бы не рад такому. Север это просто чувствовал. Но о чем он не знает, то ему и не повредит!
Сам он не видел ничего плохого в том, чтобы провести небольшое расследование здесь, на этой стороне границы. При активном участии Алисы, разумеется, – она же беременна, а не при смерти! Тем более что поездка к бывшему сотруднику «Тридента» была ее инициативой. Тогда она моталась к Павлу одна, сейчас Север мог сопроводить ее. Он уже достаточно хорошо чувствовал себя для этого.
Правда, и место встречи на этот раз было не настолько безобидное. Когда он взялся разыскивать родственников Лары Морозовой, погибшей невесты Игната, он и не подозревал, что обнаружит всего одного человека – в психушке.
Мать Лары умерла, когда ее позвали опознавать тело. Видимо, то, что в криминальных статьях лаконично описали «изуродована», в реальности представляло собой слишком тяжелое зрелище для пожилой женщины. Инфаркт забрал ее мгновенно. Отец погибшей модели вскоре отравился некачественным алкоголем, заливая двойное горе, и последовал за семьей.
Оставалась только сестра-двойняшка, Елена Морозова. Для нее стресс от потери всей семьи оказался чудовищным ударом, она попыталась покончить с собой, ее спасли и направили на лечение. С тех пор она оставалась в клинике.
Ехать было недалеко, всего-то в Подмосковье. Так что физически это была небольшая нагрузка для Алисы, Север больше опасался возможного стресса. Однако сама Алиса таких сомнений не испытывала.
– Хватит смотреть на меня так, как будто я – мертвый котенок, – велела она, не открывая взгляд от дороги.
– Откуда ты знаешь, как я на тебя смотрю? Ты ко мне даже не оборачивалась!
– Я как Цезарь: могу делать все и сразу. Так вот, хватит.
– Мне просто не нравится, что ты меня везешь, а не наоборот!
Он действительно жалел об этом. Но ему самому за руль было рано, он даже не знал, когда ему такое позволят. Дело было не в сломанных костях, а в тех препаратах, что он принимал для лечения. Они якобы притупляли внимание и могли сказаться на зрении. Север ничего подобного не чувствовал, однако права у него все равно забрали.
