– Нормально, не парься! – отмахнулась Алиса. – Я привыкла возить Дамира. Только Дамир не привык и по-прежнему изображает из себя королеву в изгнании. А чего вы оба беситесь? Думаете, неспособность сидеть за рулем лишает вас мужского достоинства или что?
– Мое при мне, – хмыкнул Север. – Просто… Не знаю. Ты ведь не суеверна?
– Если бы я была суеверна, я бы сейчас сидела в розовой комнате, обнимала плюшевого мишку и смотрела бы мультик про пони. Но нет, я здесь. Слушай, первые дни жизни ребенка прошли в то время, когда на нас охотился Птицелов. Думаешь, тут будет круче?
– Не знаю. Все же тетка, к которой мы едем, не совсем нормальна.
Состояние Елены врачи характеризовали как «пограничное». Она могла вести себя как адекватный человек – и вдруг сорваться на крики и агрессию. Это всегда происходило неожиданно, и доходило до насилия с ее стороны. Алиса об этом знала, но отступать не желала. Северу оставалось лишь надеяться, что он и медперсонал сумеют вовремя помочь, если понадобится.
Больница, к которой они приехали, гнетущего впечатления не производила. Скорее напротив: аккуратный дом с ухоженным садом и площадками для прогулок. Никакой тебе колючей проволоки, хотя металлический забор имелся. Машин у ворот хватало, так что им предстояло быть не единственными гостями.
Буйных психов здесь не держали, и это сказывалось на общей атмосфере. В это отделение попадали те, кто представлял угрозу для себя, а не для общества. Некоторые и вовсе приезжали добровольно. Насколько удалось выяснить Северу, в среднем люди лечились здесь по году, потом возвращались домой. Елена Морозова стала исключением, она не покидала заведение фактически со смерти сестры.
На встречу с пациенткой их пропустили без вопросов. Север способствовал этому заранее – и не стыдился. Он считал это финансовой помощью современной медицине. Им не пришлось никого ждать и сто раз напоминать о себе, как другим гостям, их сразу провели в комнату отдыха, где сейчас собрались пациенты.
Елена здесь была не одна, всего в просторном зале оказалось человек десять. Но они друг другу не мешали, каждый был при деле: кто-то играл в шахматы сам с собой, кто-то раскладывал картинки, кто-то безразлично смотрел в окно. Елена сидела за журнальным столиком, ожидая их.
Перед приездом сюда Север просмотрел фотографии Лары Морозовой. Она действительно была редкой красавицей, что объясняло ее быстрый карьерный взлет. Коротко стриженные черные волосы лишь подчеркивали огромные светло-голубые глаза, черты лица были острые и тонкие, как у эльфа. Сама она утверждала, что необычная худоба досталась ей от природы и никаких усилий не требовала.
Лена Морозова своим примером доказывала, что Лара тогда несколько кривила душой. Она была в целом похожа на покойную двойняшку, но весом превосходила ее раза в два. За счет этого изменились и черты лица, глаза казались меньше, а волосы выглядели неопрятной паклей, пережженной дешевой краской «под цыпленка».
Однако взгляд у Лены был умный и внимательный, без тени сумасшествия. Северу это показалось странным: даже если у нее пограничное состояние, какой-то признак болезни должен оставаться всегда, разве нет? А иначе зачем столько лет держать ее тут?
– Елена, здравствуйте. – Алиса заняла кресло напротив Лены, Север устроился рядом со своей спутницей. Их и пациентку сейчас разделял журнальный столик. – Вас предупредили, что мы приедем?
– Сказали, что кто-то приедет. Кто – не сказали. Но его вот я знаю. – Лена указала пальцем на Севера. Ногти были аккуратные, с маникюром, пусть и без лака. Судя по тому, что он видел у других пациентов, такое здесь встречалось нечасто. – Его по телевизору показывали.
– Неоднократно, – подтвердил Север. – Но мы тут по другому вопросу.
– Мы приехали поговорить про вашу сестру, – пояснила Алиса. – Мы пытались собрать данные о ее смерти, но везде пишут мало, сдержанно, многое опускают. Версии если и высказывают, то какие-то кривые.
– Неудивительно! – горько рассмеялась Лена. – Музыку выбирает тот, кто ее заказывает. А вы не представились.
– Меня зовут Алиса, Георгий вам уже знаком, как оказалось. Мы пытаемся разобраться в смерти вашей сестры.
– Зачем?
– Потому что не верим в официальную версию, – пояснил Север. – Точнее, не знаем, верить ли до конца. Но лично мне чутье подсказывает, что что-то тут нечисто.
Его чутье в данном случае ничего не подсказывало и дипломатично сохраняло нейтралитет, но он знал, что сумасшедшие отличаются подозрительностью, придумать теорию заговора для них – милое дело.
– А вас не Игнат Костор прислал? – недоверчиво покосилась на них Лена.
– Нет. Мы сами по себе, – заверила ее Алиса. – Хотя с Игнатом знакомы. Не похоже, что он так уж любил вашу сестру… Вы меня простите, конечно. Но когда она умерла, его газеты посвятили этому даже меньше материалов, чем другие. И когда они встречались, про них ничего не писали. Мне это кажется странным.
Похоже, Алиса уловила его замысел и решила подыграть. Их усилия оказались не напрасны: Лена поддалась.
– Вы ничего и не найдете, – вздохнула она, откидываясь на спинку дивана. – Это все было втайне, между ними… Когда Лара влезла в это, мы предупреждали ее, что она затеяла непонятно что. О Косторе уже тогда ходили всякие слухи… В основном – плохие. Но ее это не волновало. Она упряма была, как тысяча ослов!
– Значит, инициатором их отношений стала она? – уточнила Алиса.
– Да, но не по той причине, о которой вы наверняка подумали. Она просто любила.
Лара Морозова была не из тех моделей, что считали своим долгом обязательно обзавестись состоятельным «папиком». Благодаря своей изысканной внешности она и так была востребована. Предложения ей поступали, это предсказуемо, но всякий раз она отказывала. Ее никто не преследовал: ее врожденное обаяние позволяло ей со всеми расстаться без конфликтов.
Потом она познакомилась с Игнатом Костором. Лара тогда работала моделью на выставке, Игнат пришел туда клиентом. Она еще не знала, кто он и насколько богат. Он просто соответствовал тому идеалу, который она себе придумала. Лара решила, что они обязательно будут вместе.
При этом она не была бабой-танком, которая уверенно катится по головам. Она действовала нежно и деликатно. Не преследовала Костора, а просто узнавала, где он будет, и находила повод быть там. Не звонила ему и на его личную территорию никогда не приходила. Она была уверена, что скоро он заметит ее и сам сделает первый шаг.
Тут она не прогадала: мало какой мужчина мог игнорировать ее красоту. Игнат узнал ее номер, сам начал назначать встречи. Обо всем этом Лара рассказывала только сестре-двойняшке, потому что уже выяснила, какое положение занимает ее любимый, и хотела избежать сплетен.
Они стали появляться на публике как пара, она часто ночевала у него, но они не съезжались. Она хотела семьи, но чувствовала, что Костор еще сомневается, нужно ли это ему.
