Он достал сверток, который дал ему человек, развернул красную обертку и посмотрел на флект. Это должно подойти.
Впрочем… этот человек… этот велеречивый человек с желтыми глазами. Можно ли доверять человеку, который так просто разбрасывается флектами?
Джайрус взвесил осколок стекла в руке, а затем развернулся и бросил его в темноту за мостками.
— Жаль!
Джайрус обернулся. Желтоглазый сидел на лестнице мостика у него за спиной. Казалось, будто он просидел там несколько часов. Ревок курил лхо-папиросу, вставленную в длинный мундштук, сжатый между его тонкими, затянутыми в перчатки пальцами.
— Так бы все закончилось быстро и аккуратно. Болезненно, конечно, но очень быстро.
Джайрус сжал кулаки.
— Придется теперь по-другому.
— Да что же вы такое… что… что?… — забормотал Джайрус.
— Вы видели слишком много. Слишком. Я секретист. Мне платят за то, чтобы никто не болтал языком. А ваш столь прекрасно аугметизированный язык, Джайрус… скажем так, мне кажется, что он достаточно болтлив.
— Мне заняться этим? — прошептал тонкий голосок.
Джайрус понял, что позади человека стоит кто-то еще. Невероятно худой, невероятно бледный, почти прозрачный.
— Не надо, Моникэ, — произнес Ревок, поднимаясь. — Мне представился шанс потренироваться.
Человек отбросил в сторону лхо-папиросу, убрал мундштук в карман и шагнул к Джайрусу. Едва видимая фигура позади него осталась неподвижной.
— Все действительно могло закончиться быстро, — прошептал человек. — Я имею в виду с флектом. Отличный способ преставиться. Теперь все будет уже не столь быстро. И уж конечно, не будет безболезненным.
Джайрус пригнул плечи и поднял кулаки.
— Еще посмотрим, — ответил он.
Это были самые смелые слова в его жизни. И самые последние…
Человек что-то произнес. Слово, которое не было словом, звук, который не был звуком. Единственный слог.
Джайрус зашатался. Ему показалось, будто бы в лицо ему ударил пневматический молот. Из расквашенного носа брызнула кровь.
— Неплохо, — прошептала едва различимая фигура.
— Получается уже лучше, — сказал человек.
Он одно за другим произнес еще три «не-слова», странно складывая губы, чтобы правильно произносить эти звуки. Джайрус вздрогнул, и что-то сломало его ключичную кость, потом раздробило левый локоть и рассекло правое колено.
Он повалился. Боль была чудовищной. Несколько лет назад его избила бригада, подосланная враждебным кланом. Они обработали его строительными кувалдами. Ему пришлось восемь месяцев проваляться в общественной клинике.
Но перенесенные тогда мучения не шли ни в какое сравнение с этой болью.
Человек возвышался над Джайрусом, который вцепился в его штанину. Человек произнес еще несколько не-слов.
Первое вышибло Джайрусу зубы. Все до единого. Резцы, похожие на осколки фарфора, премоляры, вылетевшие вместе с окровавленными корнями. Лопнул язык. Второе «не-слово» взорвало селезенку. Третье проделало дыру в ребрах и раздавило правое легкое. Четвертое разодрало толстую кишку. Кровь хлынула из Джайруса через всякий естественный выход, который только могла найти.
И последнее не-слово. Почки Джайруса превратились в месиво.
— Он мертв? — спросила неприметная фигура.
— Должно быть, — сказал человек.
Он помедлил и поднял перчатку к лицу, вытирая тонкую струйку крови, сочившейся из его собственной нижней губы.
— Ваша техника становится лучше, — заметил его спутник.
— Практика ведет к совершенству, — ответил Ревок.
Джайрус все еще дергался. Вытекавшая из него кровь струилась сквозь решетку железных мостков.
— Нельзя оставлять его здесь, — произнес человек. — Его раны очень… своеобразны.
— Я его не понесу. Только не я. От него воняет, и к тому же он грязный.
Человек поднял взгляд и позвал:
— Дракс?
На уровне дороги возникла третья фигура. Она была высокой и стройной, но казалась сутулой из-за тяжелых плеч. Грива тонких серых волос обрамляла лицо, которое было удивительно плоским и широким, с крошечными поросячьими глазками и выдававшейся вперед массивной челюстью.
— Мистер Ревок?
— Избавьтесь от него, пожалуйста.
Новоприбывший, Дракс, поспешил спуститься к ним по лестнице. Он был в кожаной, с обрезанными рукавами армейской куртке, застегиваемой на ряд пряжек, а его правую руку целиком покрывала плотная кольчужная перчатка.
— Тогда посторонитесь, мистер Ревок, — сказал он.
Дракс снял с пояса псайбер-манок, размотал серебряный шнур и начал медленно раскручивать его. Манок стал издавать слабый, гудящий шум.
— А вот и они, маленькие красавицы.
Джайрус неожиданно откашлялся кровью и открыл глаза. Он посмотрел на небо.
Последнее, что он увидел, — сотни ярких птиц, падающих на него из темноты, взмахивая стальными крыльями. Это было последнее, что он увидел, поскольку начали они с глаз.
Последнее, что почувствовал, — это агонию. Она продлилась добрых шесть минут, которые потребовались металлическим птицам, чтобы содрать всю плоть с костей.
Глава вторая
Итак, в конце года 402.М41 мы возвратились на Юстис Майорис, чтобы закончить свою работу.
Прошло уже более двенадцати месяцев с тех пор, как мы в последний раз стояли вместе на поверхности темной, перенаселенной планеты, и теперь мы возвращались инкогнито. Наши враги полагали, что мы давно мертвы. Тем лучше. Тайна осталась нашим единственным настоящим оружием. С момента нашего возвращения всему вокруг предстояло окутаться тайнами и ложью до тех пор, пока смерть не уравняет все и не все сделает бессмысленным.
В последнюю ночь нашего пути я навестил своих товарищей, одного за другим. Это была дань вежливости, которую я платил из уважения к ним. Мне предстояло о многом попросить каждого из них.
Гарлона Нейла я застал за охотой в полосе вечнозеленого леса под жемчужно-белым ледником. Воздух был холодным и разреженным. Вместе с Гарлоном был и Уилл Толлоуханд, и они шли вместе, держа на плечах длинные винтовки.
Я побежал к ним, продираясь через высокую траву, отводя руками стебли. Уилл заметил меня первым. Он обернулся и улыбнулся мне, а затем похлопал Гарлона по плечу.
Уилл Толлоуханд был давно уже мертв. Он прокричал мне что-то, что я не смог разобрать. К тому времени, как я добрался до них, он растаял подобно дыму.
Гарлон Нейл осмотрел меня с ног до головы.
— Вы уже давно этого не делали, — сказал он.
