— Перекомбинируются? — фыркнул Нейл.
— Всеми возможными способами, — сказала Кюс. — Их шифруют, дешифруют, транслитерируют, делают подстановки. Они прогоняют этот сырой материал через анаграммы, акростихи, панграммы, даже рифмуют их, черт возьми. На самом базовом уровне они поочередно перебирают морфемы, составляя из них всевозможные комбинации. И время от времени получают результаты. Таким образом они обретают очередной элемент Энунции, который могут идентифицировать и добавить в… Короче говоря, мне кажется, что они создают букварь.
— Очень напоминает сборку мозаики, — произнес я. — Чем больше фрагментов они находят, тем проще им становится ставить на место и остальные.
— Постойте, постойте! — воскликнул Карл, вскакивая на ноги. — Я понимаю, о чем ты говоришь, но это очень трудоемкий процесс. Исключительно трудоемкий! Одно только составление информационной базы и создание всех возможных случайных перестановок заняло бы несколько тысяч лет!
— Но это могло быть сделано, — сказал я. — Вспомни старую шутку о бесконечном количестве обезьян, севших за бесчисленное множество скрипторов. С какой вероятностью они создадут полное собрание сочинений Вейтена?
— Ага, — посмотрел на меня Карл, — только не стоит забывать, что этого всего лишь шутка.
— Может, бесчисленного множества обезьян у них и нет, — произнесла Кюс. — Но как насчет всех сил Администратума столицы субсектора? Как насчет миллионов писарей, которым с Оплавленных Миров доставили еще по крайней мере пять миллионов когитаторов? А шестьдесят центральных дата-станов?
— Шестьдесят… — выдохнул Карл.
— Так все представляется более вероятным, я права? — улыбнулась Кюс. — И большинство этих бесконечных обезьян не имеют ни малейшего представления о том, чем они занимаются. Эти люди как роботы обрабатывают то, что ложится на стол перед ними. Да, конечно, время от времени кто-нибудь из них неожиданно обнаруживает или создает какой-либо компонент Энунции, но надсмотрщики из министерства тут же затирают следы.
— Что ж, это объясняет, почему та информация, которую вы мне посылали, не имела никакого смысла, — сказал Карл, — а затем спалила мои машины. Должно быть, потому они и используют загрязненные варпом когитаторы. Наверное, те более устойчивы к воздействию этого материала.
— Или же более чувствительны, — сказал я.
— У меня, если это может быть, есть вопрос.
Мы оглянулись. Ануэрт, с тех пор как пришел вместе с Кюс, сидел в углу комнаты, а Белкнап промывал и перевязывал его раны. В очередной раз мне захотелось извиниться перед ним за то, что ему пришлось все это вынести из-за меня.
— Чем, превосходя к вопросу, — сказал он, — является эта Энунция? И прошу вас, сэр, не затмевайте меня, пытаясь убрать мой нос из ваших дел ради моего же блага.
От этих слов я вздрогнул и развернулся к нему.
— Капитан, Энунцией ученые древности окрестили утраченный язык, существовавший еще до возникновения человечества. Его происхождение может иметь отношение либо напрямую к варпу, либо восходить к каким-то древним и великим расам, некогда обитавшим в нашей Вселенной. Мы иногда натыкаемся на осколки этого языка. Нам неизвестно, для чего он был создан изначально и как именно использовался. Возможно, именно в нем кроются истоки искусства, которое сейчас мы назвали бы волшебством. Проще говоря, язык был орудием, инструментом. Властью одних только слов материю реальности можно изменять, преобразовывать, управлять ею, перекраивать по собственному желанию. Это фундаментальное средство созидания.
— Или разрушения, — добавила Кюс.
— Тот звук, который вы издали, — обратился Ануэрт к Пэйшэнс. — В камере. От которого нашему тюремщику стало неуютно. Это была Энунция?
— Совсем незначительный ее фрагмент, практически лишенный смысла, — ответила Кюс. — Но, да, это она.
Ануэрт немного пораздумывал.
— Всю свою жизнь я переворачивал слова, но до сих пор ни единая остроумность из них не заставляла человека тошнить.
— Ну, я бы не был столь категоричен… — усмехнулся Нейл.
— Откуда вы узнали? — спросил Ануэрт.
— Мы и прежде сталкивались с этим, — ответил я. — Несколько лет назад мы преследовали еретика по имени Молох. Он пытался собирать Энунцию, организуя ксеноархеологические экспедиции, чтобы выучиться рудиментарным командам. Пэйшэнс внедрилась к нему и помогла выследить его. Молох был убит.
— Молох обучался в Когнитэ, — сказала Кюс. — Не стоит ли обеспокоиться тем, что и в этой драме замешаны люди с теми же связями?
— Мы должны держать это в уме, — сказал я. — Либо агенты Когнитэ снова пытаются заполучить Энунцию, либо мы столкнулись с прямым продолжением работы Молоха.
— И что Трайс или его тайные хозяева будут делать с Энунцией, когда получат ее? — спросил Нейл.
— Думаю, — сказал я, — все, что пожелают.
В дверь позвонили.
— Открою, — произнес Фраука, поднявшись и затушив папиросу. — Ох, подвязки и крепкие белые ягодицы.
На него оглянулись все, даже Белкнап.
— Простите, просто прочитал вслух, — сказал Фраука, откладывая информационный планшет. — Ах, эта сила слов.
За дверью оказалась Кара — последний представитель моей команды, добравшийся до общего блока J. Она появилась в сопровождении брюнетки с милыми чертами бледного и усталого лица.
— Это Мауд Плайтон, — сказала Кара. — Младший маршал Магистратума.
— Отдел расследований особых преступлений, — сказала Плайтон, с подозрительным видом косясь на мое бронированное кресло.
— Рейвенор, — ответил я, спроецировав инсигнию.
— Судя по всему, Мауд единственная выжившая из своего отдела, — сказала Кара. — Несколько дней назад они кое-что случайно обнаружили, и эта находка доставила министерству такие проблемы, что ему показалось проще ликвидировать сотрудников отдела. На жизнь Мауд тоже покушались. Ее престарелый дядя погиб при этом.
— Мне очень жаль, что так произошло, — сказал я. — Не могли бы вы рассказать, что именно представляла собой находка.
— Конечно, — ответила Плайтон, вынимая из-под мышки папку с бумагами. — На то, чтобы все объяснить, уйдет некоторое время. Открытие было сделано в старой ризнице, примыкающей к великому темплуму…
— В общем блоке А, — закончил я за нее. — Это случайно не то место, где вы встретились?
Кара одарила меня озорной усмешкой.
— Заэль, значит, тебе подсказал? Ну и ну…
— Кара, маршал Плайтон, мне не терпится услышать все, что вы собираетесь мне рассказать. Но сначала, Кара, я должен поговорить с тобой о Заэле. И Зэфе.
Глава тридцать вторая
Самый великий день в жизни Жадера Трайса начался рано. Он годами приучал свои тело и разум не нуждаться более чем в трех или четырех часах сна, но в эту превосходную ночь ему удалось урвать только один. Его личная прислуга разбудила его в три, когда над городом все еще висела ночь и до рассвета оставалось еще четыре часа.
