— С вами? Зачем?
— Буду откровенен. Я просто не могу оставить тебя здесь. Ты же знаешь о своем даре и что это значит?
— Да.
— Ты — псайкер. Телекинетик. Ты не можешь быть свободна. Но я могу позаботиться о тебе. И научить. Ты сможешь сражаться вместе со мной, исполняя долг перед Императором.
— Всяко лучше, чем вкалывать на фабрике, — ответила Пэйшэнс. — А Кара тоже полетит?
— Да.
— Тогда договорились, — сказала она, покидая подвал.
— Если ты отправишься со мной, тебя ждут непростые времена. Мне придется требовать от тебя очень и очень многого. Мне придется узнать о тебе все. Что скажешь?
— Звучит вполне приемлемо, Гидеон.
— Мне придется донимать тебя расспросами, тестировать, развивать твой дар, заставлять твою силу полностью раскрыться.
— Я понимаю.
— Неужели? Что ж, тогда проверочный вопрос, чтобы ты знала, чем нам предстоит заниматься в ближайшие дни. Что именно ты скрываешь? В ту минуту, когда тебя окружали охотники, я почувствовал какую-то глубокую, темную тайну, которую ты отчаянно боишься выдать.
— Гидеон, все дело в моем имени, — сказала она. — В моем настоящем, собственном имени. Это единственное, что осталось мне от матери, и я не отдам его ни одному ублюдку на свете.
— Понимаю. Что ж, звучит довольно убедительно. Спасибо, что была искренней со мной.
— Гидеон, ты хочешь, чтобы я назвала его тебе? Я скажу, только попроси.
— Нет, — ответил я при помощи вокса. — Ни сейчас и никогда потом я не стану просить об этом. Напротив, я хочу, чтобы ты берегла свое имя. Пусть оно остается твоим маленьким секретом. Храни его, чтобы оно хранило твой рассудок. Оно поможет тебе запомнить, кто ты есть на самом деле и через что ты прошла. Пообещай мне.
— Обещаю.
— Пэйшэнс тоже неплохое имя. Так я и стану тебя называть.
— Хорошо, — откликнулась она и зашагала следом за мной по коридору.
Прошло совсем немного времени, и девушка вдруг добавила:
— Но мне понадобится и фамилия.
— Выбирай любую, — сказал я.
Она покосилась на монограмму, вышитую на ее потрепанной форме.
— Кюс? — предложила она. — Да, я буду Пэйшэнс Кюс.
Рейвенор отступник
Посвящается Энди Ланнингу. Давно пора.
Уверовать — значит обрести цель в жизни. И лишь наличие этой цели определяет сущность человека, придавая ему стойкость и решительность в делах. Вера не позволяет ему свернуть с пути истинного и даже в самые темные часы, подобно пламени свечи, озаряет его дорогу. Вера ведет его от рождения до самой смерти. Она указывает ему путь и не позволяет заплутать в беспросветных трущобах, где человека поджидает безумие. Потерять веру — значит утратить цель и лишиться ее руководства. Для человека без веры не существует прямого пути, и ум, не имеющий цели, обречен блуждать впотьмах.
Сферы Страсти. H.ix. 31.
Держи друзей близко, а врагов еще ближе.
Древняя человеческая пословица
Тогда
Планета Слиф, 336. М41
Все кончено. План Ордайона разлетелся вдребезги. Теперь речь шла только о том, чтобы выжить.
— Не заставляй меня стрелять, — произнес охотник за головами.
Пугающе огромный, с выбритой головой, в обтягивающем матово-черном комбинезоне, он стоял в десяти метрах от Зигмунда Молоха и целился ему прямо в затылок. Этот мужчина стоял в качестве дозорного возле ступеней, ведущих к верхним кратерам.
— Прошу вас! Не стреляйте! — закричал Молох, падая на колени в сернистую пыль.
«Локи», — тут же решил он. Об этом давал понять акцент охотника. Локи, промерзший мир. Значит, перед Зигмундом стоял выносливый и безжалостный убийца. Лучший из лучших.
Впрочем, в том, что его враг нанимал именно лучших из лучших, не было ничего удивительного.
Продолжая целиться в голову Молоха из огромного пистолета, охотник двинулся вперед.
Зигмунд услышал, как скрипит песок под ногами великана. «Вот именно, подойди ближе. Десять метров для меня слишком далеко. Когда ты окажешься на расстоянии вытянутой руки, мы будем в равных условиях, даже если у тебя пистолет».
— Назови себя! — скомандовал охотник за головами.
— Мое имя Сатис, — ответил Молох, понизив голос на полтора тона и подражая гнусавому говору южан Саметера. — Я летчик, сэр, простой летчик!
Он захныкал для пущего эффекта, надеясь, что куртка с нашивками Гильдии пилотов, которую он снял с трупа пять минут назад, послужит доказательством его слов.
— Вы вооружены?
— Нет, сэр, конечно же нет!
Тень охотника за головами, за спиной которого из кратера вырывались зловещие языки пламени, уже легла на Молоха. «Еще шаг, всего один шаг…»
— Нейл? — раздался женский, с сильным акцентом голос.
Молох напрягся. Оглянувшись, он увидел, как приближается второй противник. Точнее, увидел ее ноги. Кожаная броня, украшенная замысловатым орнаментом. Если прибавить к этому ее акцент, становилось ясно, что женщина была картайской мечницей. Опять-таки лучшая из лучших.
— Да убей ты его, — сказала женщина.
— Постой, — ответил охотник.
Молох услышал, как тот настраивает свой вокс.
— Железо желает Шип, сердцебиение, мгла следом за сумраком. Лепестки рассеялись в изобилии. Зеленовато-голубое небо. Раковины сомкнулись, рядом с ними шепчущие собаки. Узор дельта?
— Под сомнение ближних собак. Центр разбегающихся кругов на воде.
— Капель. Глупые рты, — ответил охотник и снова спросил: — Узор дельта?
— Узор отклонен. Серебряный узор.
Какой-то неофициальный код. Это было восхитительно. Молох быстро разгадал его принципы. У него всегда имелись способности к языкам. Его враг только что проинструктировал охотника за головами, что Молоха необходимо вначале допросить. Сам же охотник — как оказалось, его звали Нейл — склонялся к тому, что Зигмунд просто невинная жертва обстоятельств.
— Узор принят.
— Посмотри мне в глаза, — произнесла женщина.
Молох с радостью бы так и поступил, но пока он оставался в роли, которая требовала изображать робость и страх. Он не стал поднимать головы и продолжил хныкать.
Мужчина рывком поднял Молоха на ноги. Охотник оказался удивительно сильным человеком. Теперь Зигмунд стоял перед ним и мечницей. Для своей породы она была весьма типична: выше ростом, чем подавляющее большинство мужчин, почти равняясь с Астартес, но оставаясь при этом стройной. Ее волосы были завязаны в тугую косу, а тело закрывал кожаный доспех, поверх которого был накинут плащ, развевающийся на ветру, точно крылья. Каждый сантиметр ее облегающей брони и плаща украшали ритуальные петельки, узелки и бронзовые заклепки.
