— Но она…
— Сядь, Белкнап, и заткнись!
— На твоем месте я бы последовал совету, — произносит Молох.
Губы еретика искривляет улыбка. Даже сейчас, в этом отчаянном положении, он не может не насладиться тем, как рушатся все старания моих людей.
— Может, скажешь, Молох, с чего бы это кому-нибудь слушать, что ты там лепечешь?
Не более чем в пальце от побледневшего лица Зигмунда повисают восемь кайнов. Он сглатывает слюну. Внутренняя дверь гостиной открыта, и в ней стоит Нейл, целясь в Молоха из автоматического пистолета. Гарлон потрепан и изранен. Один его глаз затек и практически не открывается. Рядом с ним стоит Пэйшенс с голодным выражением на лице. Она очень хочет убить Молоха.
— Вы только посмотрите, — с фальшивой бодростью в голосе говорит Молох, — теперь все в сборе.
— Пусть живет.
— Гидеон? — удивленно произносит Кюс.
— Пусть живет! Гарлон, опусти оружие!
— Что он здесь делает? — спрашивает Пэйшенс.
Я отодвигаю ее кайны от лица Молоха и роняю их на пол.
— То же самое, что и мы: пытается дожить до утра. Мы решили объединить наши возможности.
— Надеюсь, мать твою, ты понимаешь, что делаешь, — произносит Кюс.
Она подбегает к Каре и поднимает ее, отдирая от моего кресла. Нейл приближается к Ангарад, обнимает ее и целует.
— Скажите, — произносит Плайтон с кушетки, пытаясь не выказывать свою боль, — у нас есть какой-нибудь план?
— Нет, — хором отвечаем мы с Молохом.
Горы трясутся. Эльмингард дрожит. Ночь доносит демонический рев, который оставляет шрамы в наших душах. Отчасти это крик, отчасти — плач, отчасти — зов, отчасти — просто звук такой силы, что способен заглушить яростные раскаты грома.
Это рев хищника, голос пробудившегося от спячки и осознавшего свой голод хищника, чей возраст исчисляется миллиардами и миллиардами лет.
Глава четырнадцатая
Кара поднялась, отстраняя от себя Кюс и вытирая щеки. Она старалась не смотреть на Белкнапа.
— Вам надо уходить отсюда, — произнесла она. — Уводи всех отсюда, Гидеон.
— Кара…
— Убирайтесь, пока еще можете. А я…
— Что ты собираешься делать? — спросил Рейвенор.
— Буду удерживать его сколько смогу.
— Как? — спросила Кюс.
— Поговорю с ним. Стану обращаться к Карлу. Он мне доверяет. Я смогу заставить его задержаться.
— Нет, — сказал Рейвенор, — я уже говорил с ним. Карл старается изо всех сил, но для нас он уже потерян. Последние остатки его личности растворились. Он погиб, и власть приобрел Слайт. Демон приобрел всю полноту власти.
— Гидеон прав, — пробубнил Куллин, прижимаясь к комоду. Вокруг него оседали дымящиеся лоскутки драгоценных бумаг, собранных им за всю жизнь. — Я видел Слайта. Это только насмешка над Тониусом, он пользуется его телом и искажает его. Такой могучий, такой лучистый.
Он отмахнул от лица мух. Его кожа приобрела трупный оттенок. Орфео сидел в луже собственной крови.
— Это был не Слайт, — усмехнулся Молох. — Это был только его предвестник, открывающий ему путь, словно рука, отворяющая дверь. Тониус, упокой Силы его душу, послужил проводником. То, что мы видели с тобой в ризнице, Орфео, и то, что ты ощутил на себе сегодня, лишь вершина айсберга. Ты ведь знаешь, что такое айсберг, Орфео?
— Конечно.
— Тониус — это только ворота. Все остальное проходит сквозь него.
Пугающий, первобытный рев снова сотряс комнату, и мухи взметнулись в воздух.
— Слышите? — произнес Молох, восхищенный звуками варпа. — Вот он идет.
— Позволь мне попытаться, Гидеон, — сказала Свол. — Пожалуйста, дай мне попытаться поговорить с ним.
— Нет, Кара, — ответил Рейвенор.
— Пожалуйста! Позволь мне…
Неожиданно ее настиг какой-то странный припадок. Она рухнула на пол возле кресла инквизитора, дергаясь всем телом. Кюс опустилась рядом, пытаясь успокоить ее. Против своего желания, Белкнап тоже поднялся, чтобы помочь.
— Держу, — сказала ему Пэйшенс.
— Гидеон, — произнесли губы Кары.
Кюс испуганно отдернула руки. Свол поднялась, не открывая глаз. Рейвенор сразу же осознал, что кто-то «надел» ее.
— Гидеон. Пожалуйста. Это моя последняя возможность.
— Не осталось у тебя последней возможности, Карл, — сказал Рейвенор. — Я уже объяснял. Отпусти Кару.
— Прошу, выслушай, ты просто не понимаешь. — Губы Свол кривились, будто проговаривая неизвестные слова на непонятном для нее языке. На ее лице оседало все больше мух, они залетали ей в рот и выползали обратно. Они струпьями облепили ее глаза. — У меня осталось всего несколько минут. Я держусь на кончиках пальцев. Он пожирает меня, Гидеон. Пожирает меня!
— Я не в силах тебе помочь, Карл.
— Ублюдок! Ублюдок! — закричал рот Кары Свол. — Я столько лет служил тебе, и вот как ты мне платишь? Спаси меня! Спаси!
— Ради спасения Трона! — закричал Нейл. — Сделайте же что-нибудь!
— Неужели ты не можешь помочь ему, Гидеон? — требовательно спросила Пэйшенс Кюс. — Пожалуйста!
— Не могу, — спокойно ответил Рейвенор. — Не могу, не должен и не желаю.
На него уставились все находящиеся в комнате, даже Молох.
— Тогда убей его! Убей меня! Изгони его! Изгони! Даруй мне покой!
Кара Свол закачалась. Мухи облепили ее с головы до пят.
— Мы не сможем изгнать его. У нас нет возможностей, и это место не подходит для…
— Не будь таким болваном! Все у вас есть! Вы принесли с собой дыру в варп! Вы можете сделать так, чтобы и место и время стали подходящими!
Рейвенор молчал. До него дошло. Он посмотрел на невольную аватару Тониуса с сожалением и благодарностью.
— Ох, Карл. В этом-то ты разбираешься.
Маниакальный смех наполнил комнату. Точно по команде, мухи взмыли с тела Кары, и женщина повалилась на пол гостиной.
— Помоги ей, Пэйшенс, — через вокс-динамики произнес Рейвенор, прежде чем обернуться к Молоху.
— Дверь. Он говорил о двери, Зигмунд. Мы можем создать свой собственный разлом.
На лице еретика отразилось изумление.
— Ну конечно же, — произнес он и нахмурился. — Так ты притащил эту штуку с собой?
— Да.
— Нам потребуются кое-какие приготовления, как ты понимаешь… — начал Молох.
