Шледер побарабанил пальцами по портсигару.
– И зачем вам это?
– Сейчас объясню. Мы хотим предложить вам сделку: вы оказываете нам небольшую услугу, а мы в обмен позволяем вам жить и процветать.
Шледер извлек из портсигара еще одну сигарету и задумчиво покрутил ее между пальцами.
– Нам надо лишь одно: чтобы вы начали поставлять топливные стержни и кассеты в США, Канаду, Испанию, Францию и Великобританию.
Шледер положил сигарету на стол.
– Я, может быть, что-то упустил или неверно понял. Но вообще-то именно это я сейчас и пытаюсь делать – продавать ядерное топливо в этих странах, а также в некоторых других.
Карпов кивнул.
– Нет, вы ничего не упустили. Другие страны – пожалуйста, нас это не касается; однако в названных пяти странах мы готовы оказать вам серьезную поддержку.
– И что вы хотите взамен? Поставлять мне уран?
– Узнаете, когда мы будем готовы об этом сообщить.
Мозг Шледера напряженно работал. Единственную возможную причину он видел в том, что русским нужен выход на рынок урана, однако два года назад его компания уже выходила на русских – как и на других возможных поставщиков – с вопросом, готовы ли они поставлять уран и по какой цене, и в то время Советы ответили, что свободного урана на продажу у них нет. Почему же сейчас они передумали? И передумали ли вообще?
Карпов не внушал ему ни доверия, ни симпатии; тем не менее его слова производили впечатление. До сих пор Шледер занимался атомной энергетикой без особых успехов. Быть может, хороший толчок – это как раз то, что ему нужно?
– Что ж, полагаю, нам с вами имеет смысл поговорить о сотрудничестве, – сказал он наконец.
– Вот это верное решение! – с приятной улыбкой ответил русский.
Глава 17
Коробочка мятных конфет «Радость турка» скользнула по непорочно-стальной поверхности стола, оставляя за собой россыпь сахарной пудры. Наверное, подумал я, у Артура недавно был день рождения: обычно он носит конфеты с собой в бумажном кульке. Я взял одну и толкнул коробочку обратно.
– Вкуснота! – протянул Артур, подцепив очередную конфету и отправляя ее во внезапно открывшуюся пещеру между густыми усами и еще более густой бородой.
Борода у него была такая неровная, словно Артур подстригал ее время от времени, по настроению, и ни разу у него не хватило терпения довести дело до конца. Сейчас, усыпанная сахарной пудрой, она приобрела решительное сходство с можжевельником под снегом.
Артур Джефкот был полной противоположностью своему офису. Темно-зеленый костюм из плотного твида выглядел так, словно достался по наследству от отца. На самом деле его сшил на заказ, весьма недешево, престарелый портной, начавший работать еще в 1930-х и из той эпохи вынесший убеждение, что хороший костюм не должен выглядеть новым. Кроме того, как сообщил он сам довольному Артуру на последней примерке, ткани он не пожалел, исходя из того, что Артур с годами может «раздаться вширь». Тут портной не соврал: пиджак больше походил на палатку. Артур мог бы увеличиться в размерах вдвое, да еще парочку друзей с собой прихватить – и всем им в недрах этого пиджака нашлось бы место. Под пиджак Джефкот надевал рубашку в желто-коричневую клетку, такую изношенную, что воротник у нее совсем протерся и держался лишь на ярко-оранжевом галстуке.
Я никогда не понимал, как жена выпускает Артура из дому в таком виде. Впрочем, жену его я не встречал – быть может, она еще большая чудачка, чем он сам. Артур с виду – типичный кабинетный ученый, весь, от живых карих глаз и буйных кудрей до маленьких мягких рук, словно созданных для того, чтобы нежно поглаживать кожаные переплеты и перебирать пожелтевшие страницы в каком-нибудь тихом кабинете с дубовой обшивкой. Хотя куда чаще Артур имел дело с клавиатурой компьютерного терминала, а стены вокруг него были не обшиты дубовыми панелями, а проложены бетоном и свинцом.
Артур Джефкот занимал пост директора Центральной информационной базы, куда обращались за информацией все службы британской разведки. Размещалась ЦИБ в бункере, способном выдержать прямое попадание атомной бомбы, в сотне футов под подземной парковкой Гайд-парка. В этом подземном городе без окон трудились под началом Джефкота пять тысяч человек и один из мощнейших в мире компьютеров – точнее, четыре огромных компьютера, соединенных вместе и носящих общее имя «Вотан».
На сером металлическом столе в стерильно-белом кабинете Артура располагались большой дисплей и клавиатура, подсоединенная к процессору «Вотана». Ручек, карандашей и бумаги там не было – Артур ими не пользовался. Все, что ему хотелось записать, он печатал на клавиатуре и вводил прямо в «Вотан».
Единственным порочным увлечением в жизни Артура были мятные конфеты «Радость турка»: к ним он питал прямо-таки пламенную страсть. Джефкот не пил и не курил, зато мятные конфеты ел беспрерывно – по десять-двенадцать фунтов в неделю. Впрочем, никакого вреда сия привычка не причиняла, если не считать липкого рукопожатия.
По натуре Артур Джефкот был библиотекарем, архивистом, хранителем, сортировщиком и классификатором фактов. Он брал факты, раскладывал их на составные части, вертел так и этак – пятью, десятью, сотней различных способов; и никогда чело его не омрачалось морщинами, ибо не ему приходилось выбирать верное решение. Он лишь описывал все возможности – выбор делали другие. Артуру надлежало представить все «за» и «против», оценить вероятности – и предоставить другим решать, на чем остановиться, что в зыбком мире шпионажа, полном бесчисленных оттенков серого, счесть черным, а что белым.
Любая информация, полученная Службой безопасности, Секретной разведывательной службой, Специальным отделом, Центром правительственной связи – британской сетью мониторинга радиопередач по всему миру, а также Вооруженными силами и полицией, поступала к Артуру, а от него – в электронные недра «Вотана».
– Как твоя очаровательная подруга? – спросил он.
– Переживаю – она выше меня на голову. И в последнее время зла на меня как черт. Чуть не разбежались недавно.
– Что случилось?
– Сам подставился. В тот вечер, когда Уэлли ездил на свидание со своим мистером Икс, был мой день рождения и Дина готовила мне сюрприз, я пообещал ей вернуться пораньше, а вместо этого пришлось гоняться за Уэлли. Я отправил ей сообщение, что застрял в Ирландии, будто бы у меня сломался самолет, а оказалось, что за полчаса до этого она видела меня едущим по Парк-лейн. И до сих пор считает, что я провел ночь с другой девчонкой.
– Ох, Макс!.. Есть золотое правило: лжешь – старайся, чтобы ложь не только была правдоподобной, но и не противоречила твоим передвижениям и действиям. Одно дело – проколоться с девушкой; но ведь такую ошибку можно совершить и на операции! А это поставит под угрозу твою жизнь.
– Моя жизнь уже была под угрозой, – ответил я. – Ты просто Дину не знаешь!
