Было морозно, в воздухе кружились снежинки. Напротив, через улицу, на одном со мной этаже, в пустующем офисе зажегся свет: туда вошли мужчина и девушка-блондинка. Мужчина захлопнул за собой дверь и стал целовать девушку. Первые несколько секунд она сопротивлялась, затем, отбросив опасения, начала отвечать ему с равным пылом. На моих глазах зарождался служебный роман. Очередная пара – или, быть может, две пары – начинала свое короткое путешествие в бездонную пропасть американских бракоразводных судов. Но сейчас я люто, до боли в сердце завидовал этому парню с его блондиночкой. Может быть, говорил я себе, вблизи она не так уж хороша. Может, у нее нос крючком, прыщи и воняет изо рта, может, в волосах у нее перхоть, может, от нее несет дешевым парфюмом. Все может быть; но что-то мне подсказывало, что нет – вблизи она такая же красотка, как и издали, и им с этим парнем сейчас хорошо, очень хорошо вместе. А вот мне совсем не хорошо – и не факт, что когда-нибудь станет лучше. Остается лишь поскорее найти то, что я ищу, притащить свою задницу обратно в Англию, явиться к порогу Дины и смиренно надеяться, что она все-таки меня простит. Хотя вряд ли – судя по тому, что она сказала, когда я позвонил ей из Лондонского аэропорта.
Я отправился в постель и долгую ночь предавался размышлениям, унылым, как рождественская погода в Нью-Йорке. Проснулся в одиннадцать вечера – и мне показалось, что уже четыре утра; потом проснулся в четверть двенадцатого – и решил, что уже семь; а потом долго сидел в постели, слишком усталый от смены часовых поясов, чтобы чем-то заняться, однако недостаточно усталый, чтобы снова заснуть.
Завтрак немного меня взбодрил, и я отправился пешком сквозь слякоть и мокрый снег на Даг-Хаммершельд-плаза, где располагался нью-йорский офис «Гебрудер Шледер», в том числе компания «Атом-Шлед». Перейдя дорогу, я вошел во вращающиеся двери небоскреба из бетона и дымчатого стекла. Взглянув внимательно на дверь, обнаружил на ней счетчик безопасности – электронное следящее устройство, работающее по простому принципу: оно подсчитывает всех, кто входит и выходит из здания в течение дня, и если к тому времени, когда здание запирается на ночь, число вошедших оказывается больше числа вышедших, передает в охранное агентство сигнал тревоги. На том и закончился мой план А.
Я взглянул на табличку с названиями фирм. «Гебрудер Шледер» и «Атом-Шлед» занимали верхние десять этажей, с шестьдесят четвертого по семьдесят четвертый. На остальных этажах располагалась мешанина из юридических фирм, офисов ООН и кучи непонятных компаний, обозначаемых фамилиями владельцев.
Войдя в лифт, я заметил, что он поднимается лишь до шестьдесят четвертого этажа – несомненно, мера предосторожности со стороны организации Шледера. Я нажал на верхнюю кнопку, двери с присвистом закрылись, и желудок мой ухнул вниз, словно наполненный водой резиновый шар. Быстрее, чем букмекер записывает ставки, перед глазами замелькали цифры на табло; затем шар, наполненный водой, оторвался от пола и взметнулся под горло, а на голову наступила невидимая тяжелая нога и вдавила ее в плечи. Мелькание цифр прекратилось, открылись двери. и я увидел ее.
Я захотел ее немедленно. Всю. И навсегда. Схватить, перекинуть через плечо, унести в какое-нибудь теплое темное гнездышко – и никогда, никогда не отпускать.
Словно магнит, она вытянула меня из лифта, заставила пересечь холл и остановиться у стойки. О, если б добрый Санта подарил мне ее на Рождество!..
Не знаю, сколько я смотрел ей в глаза; затем опустил взгляд ниже – на платье, сотканное из чего-то вроде рыбацкой сети; затем с усилием оторвался от этого зрелища и вновь взглянул ей в глаза, старательно напоминая себе, что пришел сюда на разведку, что моя задача – разнюхать, что здесь и как, а не хватать и уносить добычу.
– Это «Хейзир, Коэн и Липитман»? – спросил я.
Темные глаза заглянули мне прямо в душу, алый рот чуть приоткрылся.
– Они на пятьдесят четвертом этаже, а это шестьдесят четвертый.
– Ох, прошу прощения, перепутал.
Она все смотрела на меня – смотрела и улыбалась. Я уже повернулся, чтобы уходить, однако обернулся и спросил:
– Вы сегодня вечером заняты?
– Не особенно, – ответила она и улыбнулась, глядя мне в глаза, чертовски коварной улыбкой.
– Тогда не хотите ли со мной поужинать?
– Нет, – ответила она. – Хочу поехать к тебе и зажигать всю ночь напролет.
Я улыбнулся не менее коварно.
– Я остановился в «Уорвике», номер двадцать три ноль два.
– И когда ты там будешь?
– В восемь точно буду.
– Что ж, Макс, постараюсь дотерпеть до восьми.
Несколько минут спустя электронное устройство на вращающейся двери зафиксировало, что я покинул здание, и стало ждать следующего визитера. Я отправился пешком на Тридцать восьмую улицу. Странная штука жизнь: неделями, месяцами бьет тебя по голове, и когда настрой у тебя уже ниже плинтуса, вдруг без всякой причины, словно нерадивый хозяин, раскаявшийся в том, что пренебрегал своим питомцем, гладит и дает печеньку. Только девушка с шестьдесят четвертого этажа – не печенька; она – устрицы «Рокфеллер», стейк из оленины, огромный кусок пудинга с малиновым мороженым, гора зрелого камамбера, «Монтраше» шестьдесят девятого года, «Латур» шестьдесят второго, «Сотерн» шестьдесят седьмого и в заключение – рюмочка «Реми Мартена» и сигара «Ромео и Джульетта».
К несчастью для меня – и к счастью для Дины, – из этих мыслей я вынырнул, как раз проходя мимо «Тиффани», самого знаменитого в мире ювелирного магазина, который людям в здравом уме лучше обходить стороной. Влекомый странной смесью чувства вины и предвкушения праздника, я сошел с нью-йоркского тротуара, переступил порог и шагнул на мягкий ковер. Магазин был полон, в нем царило особое радостное оживление. Я прошелся мимо стеклянных витрин и понял, что, будь у меня в кармане сотня фунтов, тысяча, сто тысяч или даже миллион, здесь не было бы особой разницы. Я бы мог целый день провести под этим высоким потолком, выписывая чеки, – и вечером, убирая товар, сотрудники даже не заметили бы, что чего-то не хватает.
Шкур редких животных на здешних покупательницах было больше, чем в биологическом музее, а на мужчинах кашемир и викунья смотрелись как униформа. Яркий свет под потолком был, пожалуй, излишним – все просторное помещение могли бы осветить идеальные белозубые улыбки покупателей, в радостном возбуждении толпящихся вокруг витрин.
Я купил Дине серебряный браслет – вежливый продавец чуть поморщился на мою стандартную карточку «Американ экспресс». Выйдя из «Тиффани», я поймал такси и поехал в Сити-Холл, чтобы взглянуть на архитектурные планы дома 101 по Даг-Хаммершельд-плаза.
Пять минут спустя я уже сидел за столом, притворяясь архитектором и без особого энтузиазма разглядывая чертежи. Начав снизу, я очень не скоро добрался бы до шестьдесят четвертого этажа, но то, что меня интересовало, стало ясно сразу: если надо пробраться в здание незамеченным и какое-то время незамеченным там находиться, то подвал как отправная точка не подойдет.
