Огни под нами стремительно уменьшались, вертолет трясло и качало, и все силы пилота уходили на то, чтобы придать движению легонькой и неустойчивой машины какое-то сходство с горизонтальным полетом.
Через полторы минуты пилот повернулся ко мне и указал на наушники. Я их снял.
– Трясти будет как грушу! – крикнул он.
Я кивнул.
– Честно вам скажу, для вертолета погодка чертовски неподходящая!
– Я бы тоже сейчас предпочел заняться чем-нибудь другим! – крикнул я в ответ.
Мы поднимались все выше и выше, а за стенами отчаянно выл ветер. Снаружи было темно – хоть глаз выколи. Наконец мы сравнялись с верхушками самых высоких небоскребов и двинулись к Манхэттену.
– Уверены, что этого хотите? – прокричал пилот.
– Ага, – ответил я, сильно сомневаясь.
– Честно скажу, не знаю, как я вас высажу. Ветер все хуже, и крыша незнакомая.
– Вы же летали над ней сегодня?
– Само собой. Раз пять туда-сюда пролетел, и с каждым разом она выглядела хуже предыдущего. Там практически нет свободного места. Понатыкано всякой хрени: лифты, вентиляторы, кондиционеры. Вроде бы нашел уголок. Если сумеем туда приземлиться, все будет нормуль. Но если нас снесет ветром – прощайтесь со своей задницей!
Он был прав. Сесть на крышу оказалось очень непросто. Даже при ярком дневном свете и в полном безветрии это задача не из легких, а в кромешной тьме, в бурю, на крышу, не предназначенную для посадки вертолетов, садиться станет только полный идиот. Увы, Шледер не прислал мне приглашения заглянуть, когда буду пролетать мимо.
– Какого черта вы вообще сюда поперлись? Почему через дверь не войти?
– Ключи потерял.
– А, понятно. Вы – Санта-Клаус, верно?
– Угадал. Видишь, у меня и мешок с собой.
Тут я замолчал – очень резко, с силой втянув в себя воздух. Да и любой замолчал бы. Всего в футе внизу справа под нами промелькнули темные окна верхнего этажа дома 101 по Даг-Хаммершельд-плаза – и выглядели они, надо вам сказать, на редкость негостеприимно.
– Долго я здесь торчать не смогу. Высажу вас и сразу уберусь отсюда. А то еще, не дай бог, порыв ветра подхватит машину и перевернет.
– Ладно.
– Ну, пошел!
Вертолет тяжело опустился на черную крышу. Я распахнул дверцу.
– С Рождеством!
– И тебя, Санта!
Вертолет, не колеблясь, сорвался с места. В темном небе, с выключенными бортовыми огнями, через пару секунд он превратился в размытую тень, а еще несколько мгновений спустя бесследно исчез. Умолк рев мотора и рокот пропеллера – и незадачливый Санта-Клаус остался на крыше один, совсем один.
Ветер выл, рвал на мне куртку, старался сбить с ног. Я опустил сумку, достал из нее мощный фонарь и включил.
Если Санта-Клаус и вправду так зарабатывает себе на жизнь, подумал я, ему стоит сменить работу. Ветер рвался под куртку, морозил, пробирал до костей, пронзительно выл и визжал, натыкаясь на выступающие части крыши. Вдалеке сквозь сплошную пелену снега виднелись огни Эмпайр-стейт-билдинг, справа – еще каких-то зданий. Никогда в жизни я не чувствовал себя настолько одиноким. Я стоял на вершине мира, в сердце города, большинство жителей которого уже разошлись по домам и готовятся встречать праздник. Через несколько часов миллионы ребятишек лягут в постель в радостном предвкушении чуда, зная, что ночью бородатый старик в красной шубе проберется к ним через каминную трубу (ну, это те ребятишки, кто знает, что такое камин) и оставит под елкой подарки. А у меня ни красной шубы, ни бороды, да и подарков для Дейка Шледера я не припас.
Луч фонаря остановился на низенькой стальной двери. Мысленно я взмолился, чтобы сегодня утром никто не помешал Марте подняться и открыть эту дверь. Если она окажется заперта, к утру я буду мертв: ночь на крыше, на таком морозе и ветру, мне не пережить, а саней, запряженных оленями, поблизости не видать, так что убраться отсюда можно разве что спустившись по отвесной стене.
Я выключил фонарь, достал «Беретту» и потянул за дверную ручку. Дверь открылась без труда, и впервые за сегодняшний день – точнее, с того момента, когда поцеловал Марту на прощание, – я немного расслабился. Подождал несколько секунд, потом осторожно заглянул внутрь и снова включил фонарь. Вряд ли меня здесь встречают с цветами, но перестраховаться никогда не мешает. Передо мной были бетонные стены и лестница – пожарный выход на крышу, все, как показано на архитектурном плане. Я закрыл за собой дверь и с фонарем в одной руке и пистолетом в другой начал спускаться во тьму.
Наконец я толкнул очередную дверь и попал в роскошные апартаменты. Здесь было все, чего только можно пожелать от квартиры для гостей в преуспевающей корпорации: ковровое покрытие, в котором утопают ноги, итальянские керамические лампы, бронзовые скульптуры в стиле Джакометти, спальня, по размерам и обстановке вполне подходящая для короля в изгнании. Не хватало лишь ощущения жизни – но, по счастью, в этой квартире никто и не жил.
Кладовая была забита до отказа, и тот, кто выбирал продукты, знал толк в хорошей еде. Ряды консервированных и замороженных деликатесов, в баре – первоклассная выпивка. Что ж, теперь у меня хоть одно утешение: рождественский ужин будет состоять не только из бутербродов, шоколадных батончиков и яблок, лежащих на дне «мешка Санта-Клауса».
Был здесь и телевизор во всю стену, и очень соблазнительные на вид кресла. В общем, я решил, что к поискам лучше приступить при свете дня – и пусть все сокровища, что удастся обнаружить в кабинете Шледера этажом ниже, станут для меня рождественским подарком.
Я плеснул себе джина с тоником, бросил в бокал щедрую порцию кубиков льда из электрического диспенсера при морозилке и устроился в мягком кресле, спинка которого гостеприимно прогнулась. Закурив «Мальборо», откинулся назад. Пока все складывается не так уж плохо. пожалуй, даже хорошо.
Пуская дым в потолок, я размышлял обо всем, что узнал за последние несколько недель. «Операцию Ангел» проводят намибийцы, за ними стоит Советский Союз. Во Франции этим занимается организация Баадера-Майнхоф, несомненно, в сотрудничестве с французскими левыми. В Испании – ЭТА. В США – Джоэл Баллард, профессиональный террорист. Он же отвечает за Канаду – хотя там, без сомнения, задействованы и связи с ФОК. О Фронте освобождения Квебека много лет ничего не слышно; некоторых своих целей они достигли, однако не всех, далеко не всех. Несомненно, это для них шанс вернуться в высшую лигу. В Англии, как обычно, мутят воду ирландцы. И с ними, для разнообразия, один обиженный намибиец.
Дедлайн через одиннадцать дней, а мы понятия не имеем, какие атомные станции под угрозой. Арестовать никого нельзя – нет доказательств; и даже если кого-то мы арестуем, это скорее отбросит нас назад. Почти наверняка террористы действуют отдельными группами, или ячейками, как называют их в ИРА, причем каждая ячейка способна выжить и продолжать работу самостоятельно, без лидера.
