Любопытно, думал я, о чем Файфшир мне не рассказывает. Это он устроил Марту на работу к Шледеру? Она не призналась. Хотя рассказала немало, например, о Гарри Слэне и АКПИ. Информация, по крайней мере, на первый взгляд подтверждала теорию Квойта. Самое важное, что мне предстоит выяснить в ближайшие три дня: шантажирует ли Шледер Гарри Слэна, Хораса Уэлли, а возможно, и кого-то еще, просто чтобы получить новые заказы для «Атом-Шлед», или же догадка сэра Айзека Квойта верна.
То, что я искал, оказалось очень хорошо спрятано; добраться до сокровища мне удалось лишь в воскресенье после полудня. Находилось оно в потайном ящике шкафа с документами в кабинете Шледера. Сперва надо было выдвинуть передний ящик, а затем позади него выскакивал второй. Вначале я посмотрел в переднем ящике, ничего не нашел, осмотрел и остальные, тоже безрезультатно, со злости дернул ящик сильнее обычного – и обнаружил, что его можно вынуть, а за ним скрывается еще один.
В файле с многообещающим названием «Новое дело» хранились тонкая кожаная папка, стопка бумаг и роман Эрики Йонг «Я не боюсь летать». В папке я обнаружил цветные негативы и распечатки адресов. На нескольких снимках узнал нашего приятеля Хораса Уэлли; на других были запечатлены еще одиннадцать неизвестных, все – зрелого возраста и самой заурядной, чтобы не сказать хуже, внешности, и все предавались неге страстной со сногсшибательными юными леди. Джентльменов запечатлел на цветной пленке – для потомков или для каких-то иных целей – профессиональный фотограф, отлично знавший, что делает. Я нажал кнопку своих кварцевых наручных «Сейко», адаптированных Траутом и Трамбаллом под разнообразные шпионские нужды, и циферблат часов исчез, сменившись миниатюрной камерой. Качество моих снимков оставляло желать лучшего, однако главные герои вышли вполне узнаваемыми. Анри Картье-Брессон
[15], возможно, перевернулся бы в могиле, но к персональной выставке в Национальной галерее я не стремился. Сфотографировав физиономию каждого героя-любовника, я убрал негативы в папку, придвинул стопку бумаг и сел с ними за стол Шледера.
Бумаги были разделены на пять подшивок, озаглавленных: «Соединенные Штаты Америки», «Канада», «Великобритания», «Франция» и «Испания».
Я патриот; а кроме того, помню, от кого получаю зарплату, так что прежде всего я раскрыл папку «Великобритания». На первой странице перечислялись названия, типы и места расположения всех действующих атомных электростанций на Британских островах. На второй – типы топлива, необходимые для газоохлаждаемых реакторов, магноксовых реакторов, водо-водяных реакторов, а также для одного реактора-размножителя на быстрых нейронах. На третьей и четвертой страницах я нашел технические спецификации всех видов топлива. Страницы пять и шесть были посвящены объему топлива, необходимому для каждого реактора в день, в неделю и в год, а также тому, закрывается ли реактор на заправку или работает на постоянной дозаправке.
На следующих страницах перечислялись организации, составляющие ядерную индустрию Великобритании, их адреса, номера телефонов и фамилии ключевых сотрудников. В нижнем правом углу на обороте последней страницы я обнаружил крохотную печатную строку – такими маленькими буквами, что мне пришлось долго напрягать глаза, чтобы ее прочесть. Она гласила: «Отпечатано в СССР». Тут я задумался. Шледер – несомненно, человек, способный и готовый на многое, чтобы получить то, чего хочет. И ничего секретного в этих бумагах не содержится. Не проще ли было получить те же сведения из какого-нибудь более простого и доступного источника?
В других четырех подшивках содержались аналогичные сведения об атомной индустрии остальных четырех стран – и такие же крохотные штампики в правом нижнем углу на обороте последней страницы.
Следующая стопка бумаг заинтересовала меня еще больше. Первой в ней лежала служебная записка – без даты, без подписи, без конкретного адресата. Вот что в ней говорилось: «Все суррогатные топливные стержни или кассеты будут помечены заглавной литерой В после третьей цифры серийного номера. Ни при каких обстоятельствах не следует отправлять куда-либо топливные стержни или кассеты, помеченные заглавной В, без моего личного разрешения».
Была там и вторая записка: «Проинструктируйте Гамбург отгрузить 72 кассеты для “Британского ядерного топлива”, 75 кассет для “Электрисите де Франс”, 71 кассету на подтверждение в Испанию». Под каждым словом стояла последовательность цифр, а к записке был прикреплен телекс из «Атом-Шлед» с таким текстом: «101-5-5 / 226-18-1 / 40-28-2». Я достал роман Эрики Йонг, нашел сто первую страницу, отсчитал пятую строчку сверху и пятое слово слева. Получилось слово «Мы». Следующие два слова – «ждем сигнала». Старый, но очень эффективный способ кодировки сообщений – книжный код. В Гамбурге имеется второй экземпляр того же романа в том же издании. Даже перехватив послание, невозможно расшифровать код, если не знать, на какой книге он основан. Шледер, как видно, внимательно читал детективы.
Однако мне чертовски хотелось выяснить, что такого особенного в топливе, помеченном литерой В, и почему Шледер считает нужным переписываться о нем закодированными посланиями. Определенно на эти топливные стержни должен внимательно взглянуть специалист – а для этого мне нужно получить хотя бы один. Однако рыскать по заводам Шледера времени не было, и в любом случае не сумасшедший же я, чтобы совать нос на завод, набитый всякой радиоактивной дрянью. Так что, сидя за столом большого босса, я старался придумать что-нибудь получше.
Ход моих мыслей был внезапно прерван, когда глаза сообщили мозгу, что на стол упала какая-то тень, а мозг сообразил, что, поскольку источник света, окно, находится у меня за спиной, а впереди глаза не видят ничего из ряда вон выходящего, судя по всему, кто-то подошел ко мне сзади.
Трехмиллионная доля секунды понадобилась моему мозгу, чтобы прийти к этому вполне логичному заключению – и в ту же долю секунды нервные окончания передали в мозг, что в правый висок мне уперлось что-то холодное и твердое. Барабанные перепонки в обоих ушах уловили серию вибраций, а мозг расшифровал эти вибрации, превратив их в слова, произнесенные мужским голосом с сильным немецким акцентом:
– Шевельнись, и я стреляйт!
Меня сковал ледяной ужас, большую часть внутренностей как будто смыло в унитаз. Я замер на месте, отчаянно пытаясь собраться с мыслями и вспомнить, что полагается делать в таких случаях.
– Неужели тебе никто никогда не говорил, что невежливо входить без стука? – поинтересовался я.
Не могу сказать с полной уверенностью, но, по-моему, в тишине послышался скрип мозгов.
– Я буду задать тебе вопросы!
– Пожалуйста. Мой любимый предмет – история.
– Заткнись! Кто ты есть такой? Что здесь делаешь?
– Меня зовут Дейк Шледер. Я здесь главный.
