— Раньше ты уже связал бы его корнями и засунул вон в то болотце, вытаскивая каждые две минуты, чтобы дать вздохнуть, до тех пор пока он не раскается в своей грубости, — понаблюдав за мрачно сопящим зятем, задумчиво произнес Кадерн.
— Он верно сказал, люди меняются. Только еще не понял, что в любую сторону, а не только в худшую. А я уже очень хорошо осознал, как не прав был, уводя Дарелетту, хотя до сих пор считаю, что самому Тоду никогда бы не удалось с ней договориться. — Эти слова дались Изрельсу нелегко, черные маги не любят вот так чистосердечно признавать свои ошибки, но о своей откровенности он не жалел.
Если сейчас этого не скажешь, ученик затаит злобу надолго, возможно, навсегда, и это станет большим подводным камнем в семейной жизни самого Изра. А он теперь желает сделать все возможное, чтобы у его Леты не было никаких причин для волнений и обид.
— А мне она показалась очень неглупой, — заметил Даурбей. — Впервые за все время моей службы в Дугрее девушке удалось за пять минут полностью расположить к себе султана.
— Ты что это имеешь в виду? — разъяренной коброй поднялся с коряги Тодгер, и над его головой зазмеились зеленые вихри.
— Вовсе не то, о чем ты подумал, — ледяным тоном осадил его придворный маг дугрейского султана. Сделал многозначительную паузу и веско добавил: — Она передала ему привет от родителей и доказала, что они в родстве.
— Дарочка очень сообразительная, — мгновенно успокоился Тодгер, — и смелая. Не каждая принцесса решится пришить темного мага к дивану. А еще очень добрая — покупала сласти и игрушки и сама относила в приют. И мечтала придумать, как избавить сирот от приютов.
— Все это очень интересно, — робко перебил влюбленного коллегу Мальгис, — но вон то болотце, по-моему, растет.
— Бросить туда пару боевых фаерболов, и сразу перестанет, — заявил Изрельс, вовсе не спеша доставать амулеты.
Да он даже не оглянулся.
— Может, просто пустить суховей? — кровожадно предложил Кадерн и тоже не пошевелил и пальцем.
— И никогда не узнаете, куда делись ваши девушки, — едко квакнула, вынырнув из болотца, жабья морда кикиморы. — А ведь вы за этими шалуньями бегаете.
— Узнаем, — с мрачной ухмылкой пообещал Тодгер, и кикимора вмиг взмыла над полянкой вместе с шаром болотной жижи.
Над буреломом поплыло зловоние, но ни один из магов не обратил на него внимания и даже не поморщился, наблюдая, как сорвавшаяся с неба тучка поливает зеленую шутницу струями яростного ливня.
— Ну хватит! — взмолилась та, когда грязь вернулась в бочажок и всем стали видны лягушачьи лапы и поросшее водорослями пузатое тело. — Не люблю я вашей чистоты.
— Рассказывай, почему хочешь открыть нам секреты дриад? — ласково улыбнулся ей Даурбей, но его взгляд был холоден и насмешлив.
— Так ведь выгнали… — всхлипнула вдруг зеленая нечисть. — Выгнали из чащи-то! И за что — за подсказку!
— Так подсказка небось была ядом пропитана?
— От обиды, только от обиды! — злобно затрясла перепончатой лапкой кикимора. — Гостья им велела ловить всех подряд и превращать в прекрасных дев, они и побежали. Белок, зайчих, лис, рысей… кого только не поймали! Только нас не взяли, как мы ни старались! Под ноги бросались!
— Даже представить боюсь, что там у них после творилось. — Даурбей покосился на помрачневшего Изрельса.
— А девушки куда делись? — потряс кикимору Тодгер.
— Откуда мне знать? Только и видела, как они с дриадами разъезжали по лесу, а оборотни им ручки целовали, — хихикнула кикимора и тотчас тонко взвизгнула, захлопала лапами по опаленным бокам. — Подлые! Я по-хорошему, а вы! Теперь нипочем не скажу, с какой стороны остался открытый вход в пущи!
— Ну и сгоришь, — равнодушно пожал плечами Изрельс, создавая над поляной огромный, с медвежью голову, огненный шар.
Он постреливал ослепительно-белыми молниями, распространял яркий свет и сухой жар и, несомненно, был очень опасен.
Кикимора невольно сжалась, выцвела, став пепельного цвета.
— Конечно… нас всем можно обижать, мы же не маги! Пользуйтесь своей силой и подавитесь! Проход на южном склоне холма, в том месте, где границу Маржидата пересекает звериная тропа.
— Похоже, не врет, — прищурился Даурбей, глянув на артефакт поиска, и тут же создал под своими ногами любимый ковер.
Как широкой лопатой, подхватил им спутников и, прикинув, что здесь проще долететь, чем строить портал в незнакомое место, поднял ковер над лесом.
* * *
Кикимора шлепнулась в свою грязь и сердито залопотала, но тут же притихла, наблюдая за сгустившимся посреди бурелома облачком мглы, напоминающим очертаниями человеческую фигуру.
Нелюдь ждала заслуженной награды, точно зная, что этот заказчик не обманет, не в первый раз они на него работают. И платит он всегда щедро не в пример другим.
Награда, десяток молочных поросят, высыпалась на нее из набежавшей тучки, и кикимора, радостно сопя, поспешно сбросила добычу в бурое жерло примитивного прохода, ведущего в ее тайное гнездо. Покончив с работой, прыгнула следом и сама, так и не заметив притаившегося за ближней кочкой клочка черного тумана. И никак не ожидала, что в самый последний момент он сделает стремительный рывок и прилепится к ее зеленой мохнатой спине.
Магический путь тотчас дрогнул, размазался некрасивой кляксой, из последних сил всосал болотце и лопнул с громким чавканьем, обдавая все вокруг вонючей жижей и лохмотами побуревшего от крови мха.
Но предательской тьмы на полянке уже не было, она исчезла за пару мгновений до взрыва.
* * *
— Ну как? — Завернутая в полотно Дарочка с несвойственной ей робостью смотрела на наставницу, напрочь убивая этим взглядом всякое желание шутить.
И та сдержалась, хотя очень хотелось съехидничать. Да и вовремя припомнила, что разговаривает теперь весьма своеобразно и смысл шутки придется растолковывать на бумаге.
— У! — Алхимичка показала одобрительный жест и заметила скатившуюся по щеке принцессы слезинку.
— Спасибо. Мне всегда был омерзителен обычай рисовать на лицах всякие знаки и клыки к осеннему равноденствию. Лет десять назад нам привезли в подарок большую книгу с картинками про обычаи различных рас. Вот тогда мы и выяснили, что в древности на рожах рисовали нечто подобное только орки и гоблины. С того момента у всех сестер от красок и париков с рогами начинается икота… и даже Тодгер не мог с ней справиться.
— Неужели ты всерьез так думаешь? — усмехнулась Летуана и потрясенно замерла.
Потом сунула под накидку руки, похлопала себя по щекам и, рывком отбросив шляпу прочь, ринулась к зеркалу.
— Получилось! Дарочка, все получилось, он снял с меня лягушачий облик… — Последние слова Летуана произнесла как-то неуверенно, потом жалобно застонала и обернулась к ученице.
