При сем присутствовала и моя Оля. А после церемонии царь сам подошел к нам. Я с поклоном представил ему Ольгу. Он поцеловал ей руку – Ольга при этом зарумянилась от смущения, и сказал:
– Мадемуазель, мне доложили, что вы имеете честь быть невестой господина подпоручика?
– Если папа согласится, ваше величество, то да.
– Ну, так в чем дело? Вы ведь дочка есаула Даваева? Если будет нужно, то я лично стану сватом, и мне ваш отец вряд ли откажет. Тем более суженый ваш не просто замечательный хирург, но и первый подпоручик медицинской службы в истории нашей армии – до сего военные врачи шли по гражданской линии.
И император действительно сопроводил нас до квартиры Даваевых. Не знаю, как было бы, если бы у меня не было столь влиятельного свата, но, разумеется, после такого Кирсан Тагирович сразу же дал согласие на наш брак; но когда царь ушел, мой бывший пациент отозвал меня в сторону и шепнул:
– Смотри, парень, если обидишь мою Оленьку, не сносить тебе головы.
27 сентября (9 октября) 1854 года. Севастополь, Штаб Черноморского флота Полковник Гвардейского флотского экипажа Сан-Хуан Александр Хулиович
Кампания в Крыму закончилась за каких-то три недели. Вражеский флот стараниями наших вертолетчиков обращен в бегство, сухопутные части полностью деморализованы и без сопротивления сложили оружие. Единственно, кто сумел унести ноги, хотя и бросив всю свою артиллерию и военное снаряжение, были англичане. Я осмотрел оставленный ими лагерь и впечатлился. Конечно, здесь уже успели потрудиться мародеры, но все равно опрокинутые повозки, зарядные ящики и пушки – все очень напоминало Дюнкерк 1940 года. Конечно, я могу судить о нем только по фотографиям, но и там британцы показали себя во всей красе – они так же спасались, бросив технику и вооружение, и так же старались вывезти на свои острова чисто английские части. Французов же эвакуировали по остаточному принципу.
Об окончании Крымской кампании торжественно объявил сам император, который присутствовал на военном совете. Естественно, что разговор тут же плавно переместился на обсуждение ближайших планов ведения боевых действий. Хотя, как я понял, Николай уже советовался на эту тему с адмиралом Кольцовым. У императора при себе была уже отработанная карта Придунайских княжеств и Болгарии, с нанесенными на ней стрелками, показывающими направление главных ударов русских войск.
– Господа, я хотел бы посоветоваться с вами о дальнейших планах войны, – произнес Николай. – Ведь мы добились победы, но предложения о заключении мирного договора к нам еще не поступили. А сие означает, что наш противник не собирается складывать оружие.
– Ваше императорское величество, – вступил в разговор генерал Хрулёв, – по нашим данным, французы уже навоевались досыта и готовы к началу мирных переговоров. Все упирается в упрямство императора Луи-Наполеона, который еще рассчитывает взять реванш за поражение на Балтике и в Крыму. Британцы также не рвутся сойтись один на один с нашей армией. Пакостить они нам, конечно, будут, но на прямое вооруженное столкновение теперь вряд ли пойдут. Остаются турки. Учитывая, что основные силы турецкого султана находятся на Кавказском фронте, а в Придунайских княжествах и Болгарии они представлены лишь гарнизонами крепостей, у нас появляется возможность повторить кампанию 1828–1829 годов и форсированным маршем продвинуться до Адрианополя, и далее – до самого Константинополя. При этом надо не повторить ошибки той кампании и не сковывать наши силы осадой крепостей. Можно оставить против них лишь заслоны, а основную часть армии двигать в направлении Адрианополя.
– Гм, – задумчиво произнес император, – все это, конечно, замечательно, но не слишком ли мы разбросаем наши силы? Часть – туда, часть – туда. А дойдет дело до генеральной баталии, и мы снова окажемся в численном меньшинстве против турок. А что нам скажут наши герои-севастопольцы? Например, полковник Сан-Хуан.
Я встал, прокашлялся – впервые мне довелось в новом качестве говорить в подобной компании:
– План генерала Хрулёва заманчивый. В случае удачного его выполнения наши войска могут еще до зимних холодов захватить перевалы через Балканы. Но я бы еще предложил поддержать движение нашей армии на Адрианополь высадкой морского десанта в Бургасе. Так мы перехватим пути отступления турок, и это позволит нам захватить балканские перевалы, не дав туркам укрепиться и задержать наступление наших войск.
– Рискованно, но в случае успеха турецкие войска окажутся в окружении и не смогут помешать нам в движении на Константинополь, – кивнул генерал Хрулёв.
– Не забывайте, господа, – добавил император, – что скоро должен подойти еще один караван с Балтики, в котором будут новые образцы вооружения наших потомков. Одни их бронированные повозки чего стоят! А насчет десанта в Бургас, то я полагаю, что полковник Сан-Хуан в этих делах разбирается лучше всех здесь присутствующих. Жаль только, что с Балтики нельзя доставить сюда их специальные десантные корабли «Королев» и «Мордовия». Они смогли бы за один раз высадить прямо на берег полк со всеми его обозами. Но есть «Денис Давыдов», который тоже весьма удобен для десантных операций. Общее командование десантным корпусом я хочу поручить генералу Хрущёву. Александр Петрович опытный воин, и с Божьей помощью он сумеет захватить перевалы на Балканах до подхода наших главных сил.
– Ваше величество, а что будет делать Черноморский флот? – ревниво поинтересовался адмирал Корнилов. – Моряки тоже желают поучаствовать в разгроме неприятеля.
– Всем придется сразиться с врагом, и все приложат усилия к нашей победе, – успокоил адмирала император, – Черноморский флот примет посильное участие в десантных операциях. Он будет снабжать боеприпасами и снаряжением наступающие русские войска. Возможно, что ему придется снова столкнуться с британскими и турецкими кораблями, которые попытаются нанести удар по нашим транспортам в районе Бургаса, либо обстрелять десант с моря. Я предполагаю, что и Кавказский фронт тоже скажет свое слово. Турки вынуждены будут перебросить с Кавказа часть своих лучших полков на выручку Константинополю. Чтобы помешать неприятелю переправить турецкие части по морю, корабли Черноморского флота выйдут на пути вражеских транспортов.
Я понимаю, что всего предусмотреть невозможно, но в общих чертах я хотел бы утвердить план разгрома Турции и наказания ее за то, что она выступила против нас вместе с теми, кто подстрекал ее к этому выступлению. Послезавтра я отбуду в Петербург, а главнокомандующим русскими войсками на Дунайском фронте назначаю генерала Хрулёва. Благодаря технике наших потомков, мы теперь обеспечены устойчивой связью, и связаться с Петербургом из штаб-квартиры нашей армии не составит особого труда. Буду ждать от вас победных реляций, господа. С Богом!
Эпилог
28 сентября (10 октября) 1854 года. Севастополь, Офицерское собрание Полковник морской пехоты Гвардейского флотского экипажа Сан-Хуан Александр Хулиович
Казалось, что еще нужно морпеху, как не азарт боя и не сладость победы? Ан нет, пофорсить в новом гвардейском полковничьем мундире, с орденами Святого Георгия и Святой Анны, всегда приятно. Вот только пришел я на бал один, без дамы, в отличие от Саши Николаева – вон он, со своей невестой, девицей в прекрасном зеленом платье с тройной юбкой – и Ника, с прекрасным юным созданием, как ни странно, доводящимся ему далеким предком; а вон и Юра Черников, с пигалицей, прости господи, лет семнадцати. Конечно, у меня были планы наконец-то попробовать завоевать сердце Маши Широкиной, но почему-то при ее виде я, как в песне про «отважного капитана»: «раз пятнадцать краснел, заикался и бледнел»…
