— Спокойной ночи, Габриэлла, — вымолвил он наконец.
Его слова прервали ее мысли, украли у нее шанс на храбрость.
— Спокойной ночи, Алекс.
Габриэлла повернулась и пошла в свою спальню. Она чувствовала, что упустила нечто важное. Как будто она оставила позади очень важную часть себя.
Она едва сдерживала слезы.
Завтра они уедут. Они достигли цели. Завтра она вернется на Асеену и больше никогда не увидит Алекса.
Глава 11
Их побег с острова Исоло Д’Оро прошел гладко, они спокойно вернулись на Асеену.
Картина была у Алекса в руках, остальные сумки нес персонал. Габриэлла шла рядом с ним, одетая в простые брюки и блузку на пуговицах, она вновь надела свои большие очки. Но даже в таком образе он видел ее такой же, как вчера вечером. Она была привлекательна, красива, неотразима. Но казалась надменной, холодной и отстраненной.
— Мы должны отвезти картину моей бабушке, и чем быстрее, тем лучше, — говорила Габриэлла, и воодушевленный тон ее голоса вызвал у него странную грусть.
Она заботилась о людях. О пыльных книгах, истории, окружающих ее людях. Это причиняло ему боль. Он надеялся, что все еще мог чувствовать подобное. Он не испытывал таких эмоций с тех пор, как ему исполнилось одиннадцать лет.
Слуги проводили их в комнату, где королева пила утренний чай.
— Бабушка, — произнесла Габриэлла, и это слово прозвучало как молитва. Как будто Лючия была спасением Габриэллы, ее связью с реальным миром.
— Это она? — спросила Лючия, показывая на картину, которую держал Алекс.
Он кивнул.
— Можно? — попросила королева тихим голосом.
Он передал ей картину, стараясь не поворачивать ее лицевой частью. Он видел старую женщину, смотрел, как она положила кончики пальцев на картину, ее темные глаза наполнялись слезами.
— Я вижу, — произнесла королева дрожащим голосом, — я вижу, как сильно он любил меня. Это видно. Все еще.
— Кто? — спросила Габриэлла.
— Бартоло. Его звали Бартоло. Художник. И я… Я не смогла пожертвовать титулом из‑за любви. Но я стара, Габриэлла. И я смотрю на картину и вижу, насколько глубоки были его чувства. А потом… потом мы в любом случае были выдворены с Исоло Д’Оро. Я каждый день задавала себе вопрос, оправдана ли моя жертва. Я вышла замуж по расчету. Я отказалась от любимого человека без титула. Ради чего? Ради трона, с которого нас свергли? Увидев картину снова… понимаю… он любил меня больше, чем я была этого достойна. А он не заслужил этого предательства.
Руки Габриэллы лежали на коленях, и она нервно заламывала их, как будто слова королевы вызывали у нее страдания.
— Бабушка, конечно, ты сделала то, что должна. Ты сделала то, что считала правильным.
Королева медленно и печально вздохнула.
— Возможно… но сейчас я бы сделала все по‑другому.
— Я не хочу причинять вам боль, ваше высочество, — сказал Алекс. — Но…
— Но ваш дед хочет вернуть картину себе, — произнесла Лючия могильным тоном.
— Да. Мне всегда казалось, что в этой жизни его интересуют только деньги. Но когда он попросил меня найти картину, я понял, что не все потеряно… есть вещи, которые волнуют его гораздо сильнее.
Слеза скатилась по щеке королевы, и Алекс почувствовал смущение, лицезрея такое проявление эмоций, и тому был ряд причин. Он вдруг почувствовал неловкость оттого, что всю жизнь мало верил в искреннюю любовь и чувства. Сейчас он наблюдал перед собой такую глубину переживаний.
— Конечно, он может забрать ее, — промолвила Лючия, и ее слова тронули Алекса до глубины души.
— Я заплачу, сколько вы попросите, дед готов на все.
Королева снова положила руку на картину:
— Мне не нужны деньги. Я хочу, чтобы картина осталась у него.
Алекс встретил ее взгляд и медленно кивнул:
— Я отвезу ему картину.
Габриэлла посмотрела на Алекса, выражение ее лица было озабоченным.
— Он не собирается устроить скандал из‑за нее?
Алекс покачал головой:
— Нет. Моему деду не интересны скандалы. Он довольно состоятелен.
— Вы должны остаться с нами сегодня вечером, Алекс, — предложила Лючия.
Его сердце словно пронзила иголка. Он не собирался оставаться, но отказать пожилой женщине было выше его сил.
— Как вам будет угодно.
— И у меня есть условие, касающееся картины.
Алекс напрягся:
— Слушаю вас.
Пожилая женщина кивнула:
— Габриэлла поедет с вами. Она поможет доставить картину в качестве официального представителя нашей семьи.
— Как вам будет угодно, — повторил он.
Он отчаянно хотел избежать встреч с Габриэллой. Избежать ее соблазнительных губ, ее нежных прикосновений. Ничего хорошего не получится из их взаимного влечения. Никогда. Они просто не смогут развивать отношения. Алекс хотел Габриэллу слишком сильно, но… если они будут проводить слишком много времени вместе, неизбежно окажутся в постели. И тогда принцесса перестанет быть невинной, что недопустимо.
И все же Алекс в очередной раз не смог отказать королеве.
— Конечно, — произнес он.
— Отлично, — сказала королева. — Я попрошу слуг показать вам вашу комнату. А я пока хотела бы поговорить с внучкой.
Габриэлла посмотрела на часы. Было около полуночи, но она до сих пор сидела в библиотеке. Она все время прокручивала в голове свой разговор с бабушкой.
Лючия говорила о былой любви, чести и о том, что долг, возможно, не должен определять все в жизни. О том, что ей все еще было больно. Когда она смотрела на картину, вспомнила свое прошлое, которое уже невозможно было изменить.
Габриэлле было странно слышать, как ее прагматичная бабушка говорит о любви. Они обсуждали чувства и отношения и раньше, но тогда тон Лючии был скорее поучительным.
Теперь же она сказала, что эта картина заставила ее чувствовать себя наполненной. Она заставила ее понять, что никогда по‑настоящему не жалела о своих чувствах к Бартоло.
В дополнение к этому нервы Габриэллы были немного напряжены из‑за предстоящей поездки в Нью‑Йорк. В основном из‑за мыслей о том, что она поедет туда с Алексом.
Значит, их отношения, зародившиеся на Исоло Д’Оро, продолжатся. Они опять будут общаться, что станет для нее огромным испытанием.
Да, Габриэлла хотела быть с Алексом. Она хотела больше времени проводить с ним. Но она не была уверена, что они должны развивать отношения.
Ее чувства к нему были противоречивыми. С одной стороны, ей очень хотелось, чтобы они поскорее расстались, — все равно ни до чего хорошего это бы не довело. С другой, она жаждала остаться с ним наедине.
